Французская кухня — это кухня голода и отчаяния.
Лягушачьи лапки, улитки, мидии, заплесневелый или высохший сыр, луковый суп, артишоки... это все предел голода, когда жрется всё, что можно разжевать, далее пойдут кожаные ремни. Кухня реальной нищеты, которую завернули в красивую оболочку якобы "изысканности" маркетологи.

Целое поколение выросло в дискурсе: "это вы там Остались и пьёте водку - а я Достиг и пью вискачок не ниже 12-ти лет".
И тут такой облом. Руккола, понимаешь, краснодарская.
Да ради этого ли люди-то жили, вписывались в темки и встраивались в схемки, кидали, прогрызали путь к светлому будущему, освещаемому неоновыми логотипами престижных брендов и высочайшей калорийностью удачно сфотканых блюд?

Сказать ведь им, что, например, престижная итальянская приправа орегано - это всего лишь душица, которую бабка заваривала в детстве от кашля - удавятся от ужаса бытия и несовершенства мира.
А моцарелла - это если в молоко плеснуть скисшего вина (уксуса, говоря проще), и откинуть на марлю.
Неликвид, в общем, который пить никто уже не может, утилизировать хоть как-то.

Добить тем, что суши - это когда нищий рыбак (которого на берегу за блеск ножа просто зарубит любой самурай) сидит в море в лодке и торопясь, срезает дольками мясо со свежепойманной рыбы, потому что развести огонь нельзя.
Потом макает в уксус, потому что в рыбе весёлые червячки кишат, а потом лезет холодной рукой в мешок с рисом, скатывает там комочек влажного и солёного от морской воды риса и жрёт это.
Причем панически оглядываясь, не видит ли никто - они вообще это в мозг не смогут уложить.

Можно провести контрольный выстрел, рассказав, что такое фондю.
Это когда нищий швейцарский крестьянин, обогревая зимой хату собственным теплом, ползёт в погреб (а там всё сожрано) и собирает окаменелые обрезки сыра, чтобы разогреть их, и когда они станут мягкими - туда сухари макать. Просто потому что жрать было нечего.

Еще стоит напомнить, что единственное блюдо американской кухни - это украденная у индейцев птица, и мега-праздник беглого англо-переселенца (т.е. уголовника), который годами жрал солонину и бобы.
Вот мега-праздник у этого интеллектуала был - раз в год поесть большую запечённую птицу, стырив её у местных (которых в рамках протестантской благодарности потом отравить исподтишка).

А престижный французский суп буйабес - это когда рыбак, живущий прямо в своей лодчонке (потому что даже на шалаш на берегу денег нет), продав основной улов, заваривает остаток, который не удалось продать даже за гроши.

И на всё это смотрят живущие в стране, где буженина, расстегаи, блины с икоркой, стерлядь да двенадцатислойный мясной пирог, балык, кулебяка на 4 края и 4 мяса. Смотрят и офигевают.
Потому что всё вышеперечисленное внезапно непрестижно - ибо незагранично.

Пpoчитaл пaпa мoй пocт o тoм, чтo я нa мecяц из блoгa yxoжy, звoнит и paccкaзывaeт, чтo дeпpeccию лeчaт йoгoй.

Пoшлa я нa йoгy. Taм былo нaпиcaнo, чтo cлoжныx acaн нeт, никaкoй пoдгoтoвки нe нyжнo, нaчинaющим пoдoйдeт. Идy!

Зaxoжy, a в зaлe 7 cтapyшeк. Пpям Бeлocнeжкa и 7 гнoмoв. Дyмaю: «Oтличнo! Знaчит, тoчнo бyдeт лeгкo».

Haчaлocь вce cтpaннo c caмoгo нaчaлa. Haм cкaзaли пpинять yдoбнyю пoзy. И этo oкaзaлocь нe пpилeчь, a cecть, кaк бyддa. 7 cтapyшeк c лeгкocтью cкpecтили нoги. Я тoжe.

Cдeлaлa вид, чтo мнe yдoбнo. Haчaлa дышaть нa cчeт.

Дeлaть вид, чтo yдoбнo, cтaлo cлoжнee. Cтapyшки cидeли жe выпpямив cпинy и нe шoлoxнyвшиcь, я жe в тиxyю cмeнилa пoзy, ибo пpaвaя cтoпa cкaзaлa: «Эй, мaть, вaлятьcя в дeпpeccии былo oпpeдeлeннo пpиятнee!».

Дaлee пocлeдoвaли пpocтыe движeния для paзминки, вoт тoлькo иx нyжнo былo выпoлнять, cтoя нa oднoй нoгe.

Cтapyшки cтoят, яки мoлoдыe дepeвцa нa лeгкoм вeтpy. Бacтpикoвa кaчaeтcя, бyдтo штopмит тaк, чтo caмый oпытный бoцмaн бы блeвaнyл.

Kaкaя-тo cтapyшкa тoжe нe ycтoялa нa oднoй нoгe и нecкoлькo paз вoзвpaтилacь в пoлoжeниe cтoя. Я выдoxнyлa oблeгчeннo, чтo нe я oднa cтpaдaю. Xoтя впoлнe вoзмoжнo, чтo тy пpocтo yкaчaлo oт oднoгo мoeгo видa.

A дaльшe мы лeгли и пoшли caмыe paзныe oпиcaния жoпы. Чe-тo тaм cдeлaть c лoбкoвыми кocтями. Пoдтянyть тaз. Pacпpaвить кaкиe-тo пoдyшeчки.

Чтo yдивитeльнo, пpo пoдyшeчки я cpaзy пoнялa, чтo этo жoпa, ибo peчь в ocнoвнoм шлa тo o нeй, тo o пoяcницe. Пpaвдa нe пoнялa, пoчeмy «пoдyшeчки»? Mнe бы «opex» бoльшe пoнpaвилocь.

A тeпepь нyжнo cжaть кopнeвoй зaмoк и нe пoзвoлить eмy paccлaблятьcя. Э? Kopнeвoй зaмoк? Haвepнякa oпять чтo-тo o жoпe…

И paccлaбить ягoдицы… Taк, cтoп? Paccлaбить или cжaть? Kaжeтcя я чтo-тo нe тaк пoнялa пpo кopнeвoй зaмoк.

Cнoвa кaкaя-тo пoзa, в кoтopoй cтapyxи пoкaзывaют чyдeca pacтяжки, a я пoнимaю, чтo cкopo нaчнy иcтepичecки pжaть c этoгo: «мoжeтe и пoлнocтью гoлoвy пoлoжить нa пoл». Aлo, кaкoй пoл? Я дaжe изнaчaльнyю cтoйкy c пpямoй cпинoй пpинять тaк и нe cмoглa! Cтapyxи жe, pacтoпыpив нoги в cтopoны, вaл яютcя нa пoлy в шпaгaтe. Я пpocтo пытaюcь xoть кaк-тo нoги pacтoпыpить… эx, бoльнoвaтo.

Oпять peчь пpo кopнeвoй зaмoк, тoлькo тpeнep в дeмoнcтpaции пpoвeлa pyкoй пo ягoдицaм. Taки я былa пpaвa, этo жoпa! B cмыcлe, и кopнeвoй зaмoк, и caмa йoгa.

K кoнцy я oщyтилa ceбя coвceм никчeмным чмoм, ибo cтapyxи мeня oпepeжaли пo вceм фpoнтaм.
Teпepь пoнятнo, пoчeмy Бeлocнeжкa cтoлькo yбиpaлacь и гoтoвилacь, ктo ж ee тaкyю нeмoщнyю к киpкe дoпycтит?

Этo в фитнec зaлe нe тaк yж oбиднo тягaть мeньшe, чeм кaчки. Дeлaть xyжe, чeм cтapyxи — coвceм дpyгaя иcтopия.

Cпycтя пoчти пoлтopa чaca мы нaкoнeц-тo лeгли! Teпepь нyжнo paccлaбить кaждyю чacть тeлa.
Kaждый пaльчик нa нoгe.
Cтoпы.
Икpы.
Бeдpa.
Kopнeвoй зaмoк. Aгa, жoпy.
Лoбкoвыe кocти. Лaднo, cнoвa жoпy paccлaблю.
Taз. Эй, aлo, дa paccлaблeнo yжe!
Tpeнep пpoдoлжилa вeщaть пpo paccлaблeниe дpyгиx тeл, a мeня зaeлo нa тoй caмoй, чacтoyпoминaeмoй чacти.

— Cкaжитe, a чтo тaкoe кopнeвoй зaмoк? — cпpocилa y тpeнepa пocлe oкoнчaния зaнятия, кoгдa cтapyшки пoxлoпaли cвoeмy paвнoвecию, pacтяжкe и вынocливocти дa мoeмy жaлocтливoмy yпapившeмycя видy.

Kaкaя-тa cтapyxa xиxикнyлa.

Teпepь я знaю, чтo тaкoe кopнeвoй зaмoк. Пиздa, этo тoвapищи! B cмыcлe… в пpямoм! И в пepeнocнoм тoжe, ибo пocлe мoeгo вoпpoca мeня вce cтapyxи cмepили пpeзpитeльным взглядoм, oкoнчaтeльнo пpизнaв нe пoдгoтoвлeннoй к вeликoмy йoгa-иcкyccтвy.

Гocпoди, я чтo… дaжe в нaкaчaннoй 3,14здe пpoигpывaю cтapyxaм?!!

Ho пoчeмy нaзывaeтcя: «кopнeвoй зaмOк»? У мeня oттyдa никaкиe pacтeния нe pacтyт. Tpycы вepнocти нe нoшy, y мeня нa мeтaллы aллepгия, тo бишь зaмoк нe тpeбyeтcя.

Или этo oт cлoв: «Kopeнь злa»? Xoтя c тeм жe ycпexoм этo и кopeнь из чиcлa Пи.

Пoчeмy кopнeвoй зaмoк?!!!

PS. Зa пoлтopa гoдa, чтo я xoжy в этoт цeнтp co мнoй здopoвaлиcь тoлькo тpeнep и aдминиcтpaтop. Teпepь к ним пpибaвилиcь eщё 7 чeлoвeк. Aгa, тe caмыe c пpoкaчeнным кopнeм злa.

Глава 5
Бог — целостная личность, он совершенен сам в себе и не зависит ни от каких внешних факторов. Но именно любовь, это активное качество, побудила его к тому, чтобы разделить радость жизни с разумными творениями, которые могли бы оценить его дар.
Мария Деви Христос. Стих 276
– А знаешь, братишка, мы для них боги. Может, написать для людей молитвенник?
– Напиши. Тебе все равно нечего делать. С тех пор, как они размножились, ты страдаешь ерундой.
– И правда, скучно. А если наклонировать нас с тобой? Как тебе идея? Мы умрём – наши тела займут чьи-то души.
– Я тебе умру! Столько каши наварил, а расхлёбывать кому? Нет, я тебя насильно буду кормить из грааля, пока там весь кисель не кончится!
***
Павел застрял в книгохранилище. Сколько людей было, сколько мыслей, идей! Никто не предполагал тогда, что люди вымрут, как динозавры, и все это наследие станет ненужным. Подумать только, сколько снобизма, сколько превосходства человека над другими тварями! А где все эти человеки теперь?
И что ещё интересно: скромная бумага оказалась долговечнее цифры. Сдох последний сервер, дал дуба «вечный» носитель, а книги живут.
Так, что тут у нас? – диссертации, статьи, юмор, видеозаписи… Да, когда-то фильмы хранились на пленке… Но только где теперь техника, по которой можно что-то посмотреть? А вот и XXII век. Ну-ка, что там такое по поводу долголетия? Павел достал папку и начал читать. По мере чтения лицо апостола всё больше мрачнело. В 2 тысячи таком-то году учёные сумели синтезировать генетический материал, позволивший не только выращивать органы, но и копировать человеческие организмы… Клонирование людей, ладно… А вот начало работы над человеком в плане продления жизни, опыты на грызунах, на коровах… Так… Стоп! Коровы раньше жили по 30 лет? В среднем! А сейчас что? Коровы вообще не умирают. Тааак. Но они больше не получают эликсира. Значит, и мы стали бессмертными, как кощеи? Но почему тогда остальные люди вымерли? Предположения, гипотезы. Вот, засекречено: вирус. Последняя мутация! Кто-то пережил её, кто-то нет. Кто пережил, получается, вообще не умрёт? Как-то страшновато стало от этой мысли. То есть, никто. Никогда. Нет, этого не может быть!
Павел вытащил Библию. Ветхий завет. Люди жили по 900 лет. И даже не в раю. Но жить – в каком качестве? Или с какими качествами? Или в качестве кого? Большинство старейшин уже давно выжило из ума. А что же дальше? Мир заселён психическими? А ещё плюс монахи. Те и вовсе неполноценные.
Павел раскрыл папку со словом «Монахи». А, вот-вот… Наконец, стало всё понятно. Им всем сделали операцию по удалению… Как евнухам. Ну да и понятно. Что же мужиков мучить! Если вспомнить, как тогда было – наклонировали несколько тысяч мужиков, а баб нету! Да и где бы их было взять, если одна Мария выжила? А то что монахи до сих пор живут, теперь и вовсе неудивительно. Павел поскрёб щетину на шее. Интересно, а зачем тогда нужен грааль?
Грааль, или священная чаша иногда источала специфические запахи. И апостолы в такие дни пренебрегали священной водой. По идее ученикам бога полагалось раз в неделю совершать омовения и раз в месяц принимать чудодейственную субстанцию внутрь. Таким образом осуществлялось продление жизни и здоровья. Монахам предписывался иной режим. Эликсир им привозился в специальных бутылочках, но гораздо реже. Словом, возни с этим было немало… Но вот летом средство сильно испарялось, отчего густело и смердело, особенно в засушливые периоды. А в дождливые сезоны оно наоборот становилось жидким и выходило за края чаши. (По счастью в Раю мягкий климат и субстанция никогда не промерзает до дна). И поэтому те, кто поумнее, не слишком верили в живую воду из чаши. И священное болотце благополучно заиливалось.
Многое ещё нужно узнать. Апостол продолжил рыться в хранилище, надеясь вынести на свет ещё какую-нибудь информацию.
***
Сюда? – засомневался Димон.
– Сюда!
Димон и Костян помялись возле внезапно открывшейся двери и пошли по долгому коридору. Было так страшно, что друзья с удовольствием вернулись бы в виртуальный дом, починили на симуляторе все краны и унитазные бачки, устранили все протечки, лишь бы не идти неизвестно куда, повинуясь странному убеждению, что здесь изменится их бессмысленная жизнь. Логика была нелогичной хотя бы по тому, что впереди зажглась и засияла очередная глупость, сочинённая святой Марией.

Каждый прислан на Землю со своей программой!
М.Д.Христос

Буквы были большими и блестели, словно мебельные гвозди на дерматиновой двери. И от их вида слезились глаза.
– Эй! Есть тут кто?
Слова звучали глухо, рассеиваясь в пустом коридоре. Коридор становился светлей, а сзади темнел. Казалось, что выйти отсюда уже не удастся.
***
Девчачьи наряды – хоть и не проблема, но тоже зависят от вкуса. В недонаселённом мире недостатка в вещах нет. Зашёл в ближайший шопик – выбирай! Однако вещей там горы! Склады целые. А что брать? Журналы бы хотя бы какие-то, что ли! Да и то, по моде каких лет? А времени торчать а магазине не так много. И перемерить даже часть сложно. Шутка ли – население Земли когда-то насчитывало около миллиарда или даже больше, людей! И для них столько всего пошито! Связано, сделано. Да просто уйма! И все это на складах хранится. Стоит – просто ничего. Хватает дневного заработка на вещь. Да, одна вещь – 3 монеты. Любая! Но даже этих денег у тебя нет, когда ты школьница. Ух! Сколько появилось возможностей, когда, наконец, можно стало зарабатывать. Трать, на что хочешь! Рай, да и только.

Глава 4

Людей отличает то, что все мы разделяем владение неким метафорическим кинжалом: заботами нашей саморефлексии. Этим кинжалом мы рассекаем себя и истекаем кровью. И наши цепи саморефлексии дают нам чувство, что мы истекаем кровью вместе, что все мы имеем нечто чудесное – нашу человеческую природу. Но если вглядеться повнимательнее, то окажется, что мы истекаем кровью в одиночестве, что мы ничем не владеем совместно и все, что мы делаем – это тешимся своими иллюзорными рефлексиями, являющимися нашим же творением.

Мария Деви Христос Сверхновый завет стих 4054

– Учение, которое мы составили, похоже, пора редактировать.
– Мысли там, действительно, бредовые. Да кто их читает? Тут ведь главное что? Есть писание, есть пророчица. Остальное не важно.
– Дело не в самом писании. Оно не более бредовое, чем другие. Тем более, что оно собрано из самых разных источников. Но у нас население, понимаешь? Население. Миллион людей. А не община. Какое государство мы им хотим построить?
– Ты намекаешь на конституцию?
– Я намекаю на то, что нашим людям пора иметь государство. Рай по сути – это коммуна?
– Рай – это рай. Даже не знаю.
– У нас люди, понимаешь, настоящие. Мы взялись за божий промысел, не понимая, какая ответственность нас ждёт. Общество должно развиваться, постепенно развиваться. У них должна быть экономика, а что мы им предложили? Псевдорелигию, фастфуды = псевдоеду, псевдоучение – псевдожизнь?
– Похоже, что мы взялись не за своё дело. У нас среди старцев есть хоть один завалящий историк?
– Есть один. Из Сомали.
– А может…
– Нет, не может.
***
Павел забыл ключи от кабинета. Как он мог забыть? Неужели старость? А как же регулярные инъекции омолаживающими препаратами, замена сердца и печени, омовения в чаше с генетическим материалом? Неужели старение мозга неотвратимо? И дело не в том, ЧТО он забыл, а в самом факте. Но мозг человека способен бесперебойно работать 200 лет. Это доказано. Где-то даже об этом была у него подборка. Священник стал выдвигать ящички. Эх, чёрт – как же неудобно без интернета! Но где-то была статья…
В поисках статьи пришлось перерыть шкафы. Кстати, нашлись бумажные книги, рукопись докторской, выцветшие фотографии матери, детей, внуков. Никого больше нет, а он всё живёт! – пронеслось в голове апостола. Что же это за наказание, жизнь? Почему из нескольких миллиардов людей удалось выжить лишь ему? Ну ещё Фоме, старцам. Этот вопрос вызвал такой приступ мигрени, что он срочно решил уйти отсюда. Потом вернулся и выкинул весь найденный хлам в корзину. Потом вернулся и сложил обратно – придет робот и уничтожит свидетельства его прошлой жизни. Настоящей жизни – подумалось ему. Где же эта статья?
Павел спустился в хранилище, куда переместилась всемирная библиотека, вернее, малая её часть. Но та, без которой и жить-то не хотелось.
***
– Вчера Артём захотел встретиться со своими двойниками. Но оказалось, что это невозможно. Знаешь, какой у нас город?
– Нет. Какой?
– Вот и мы не знаем. Город и город. Мы не видели его карты. Никогда не ходили по его улицам. Удивительно, да?
– Да!
– А как мы пойдём? Куда? Вот раз мы с Артёмом вышли за пределы нашего эдема. Там в одном месте заборчик хлипкий такой, мы и пробрались. Идём. Дома, дома, снова дома. Пусто. Нет людей. То есть абсолютно. И куда идти?
– Куда?
– Неизвестно. Можно полазить по квартирам. Что там? Тряпьё старое, дремучие диваны, кресла. Пианино кривое. Звучит, как несмазанная телега. Зачем мне эта рухлядь?
– А двери не на замке?
– Да, какие-то на замке. А другие нараспашку. Там уже до нас побывали, наверное.
– А вы не боитесь привидений?
– Привидений? Каких ещё привидений?
– Ну там же духи. Люди умершие. Вы их не находили?
– Нет. Мы днём ходили.
– Я бы от страха умерла, если бы мертвеца увидела. А книги?
– Книги? А, поняла! В этих квартирах книг нет. Их кто-то давно утащил, наверное. А, может, и нет. Может, где-то лежат себе.
– А ты видела старые книги? Интересно?
– Видела у родителей. Нет, скучно.
– А на работе?
– Нет.
– Я хочу побывать где-нибудь.
– Чтобы попасть в другие места, нужно летательное средство. Аэроборд, хотя бы. Или спуститься под землю, туда, где метро…
– А оно не работает?
– Работает. Но там пропуск нужен. Вот, если нас повезут на работу, можно будет что-нибудь увидеть. Некоторые из наших едут завтра. А некоторые через неделю. Нас везут в «чистые» квартиры. Только и там нет книг, ни покойников, ни еды.
– А мы?
– И мы поедем, Маша, обязательно, только, когда?
Маша загрустила. Жизнь внутри Лизиной комнаты была невыносимой. Её поместили сюда, чтобы она привыкла к людям. Адаптировалась к ним. Но люди находились снаружи, а Маша внутри. Лиза приходила и уходила. Рассказывала новости и щебетала, щебетала. А Маше оставалось только ждать. Она превратилась в домашнее животное, которое смотрит в окошко или спит. И выхода для неё не было. Действительно, куда ей? Во дворец? – Матушка скончалась. А кроме неё Машу там никто не любит. В школу? Туда, где все с раннего детства вместе? Тоже не вариант.
Маша вздохнула и включила планшет – других развлечений, кроме компьютерных игр, царевна не знала.

Глава 3
«Мчится время. Плод растет и однажды отрывается от ствола и падает на мягкую Землю. На Земле его ждут чьи-то руки. Руки, которые будут беречь его. Беречь и охранять. На Земле для плода создан суд общей юрисдикции и ювенальная юстиция. А ещё всемирная организация здравоохранения и министерство образования.»

Евангелие от Марии Деви Христос, Сверхновый Завет, Стих 200.

– И возомнил человек себя Богом, и внедрился в святая святых – творение Божье! И стал создавать людей по своему образу и подобию…
– Как думаешь, Он все это видит?
– А ты в Него веришь?
– Даже не знаю.
– А если видит, то уж наверняка понимает, что мы правы и помогает нам.
– А я бы не был так уверен в этом.
***
– Поверьте, уважаемые, народа у нас достаточно. А будет ещё больше. Как бы нам не пришлось смертность вводить…
— В смысле! На всю планету всего миллион жителей. До золотого миллиарда далеко! Разве, нет?
– Мы имеем дело с геометрической прогрессией. Совсем недавно была ровно тысяча. Не считая монахов и женщин, конечно. А сегодня уже миллион. А что будет завтра?
Докладчик начертал на планшете формулу геометрической прогрессии и предложил аудитории вычислить, как скоро население дорастет до миллиарда и прикинуть, как сбавить темпы роста численности населения.


Задумчивость охватила сотку. Сотка – сбор выживших после катастрофы людей, половина из которых давно разменяла вторую сотню лет. Собравшихся судьба человечества не волновала. Медицина продлила им жизни, но ничего, кроме домино или старых фильмов, им было не интересно. Мудрецы жили для себя…

***

– Лиза, а что такое личка? И что такое коды? – спросила Маша.
Девочки пересели на Лизину кровать. Подругам нравилось сидеть вместе.
– Код — это документ такой. Понимаешь, каждый человек имеет документы. Но это не кусок бумаги. Документы заключаются в личном коде, который даётся с рождения и вбивается человеку в трёх местах, – Лиза продемонстрировала руку, – записывается на подкорку, то есть чипируется (так что даже выживший из ума его не потеряет), вшивается возле уха и на руке. Через него можно связаться с кем-то примерно так, как раньше делали посредством мобильного телефона.
– Мобильного телефона?
– Вот только в это устройство нельзя закачать игрушки. Да и память у лички совсем не большая. Не более 15 номеров. Для самых близких людей. Записи зашифрованы и защищены от чужих глаз.
— А где играть тогда? – спросила Маша.
— Для игр существует детская площадка и спортивные залы. Можно гулять на улице, там, где нет аэробордов. Гаджеты запретили уже давно и это правильно.
На самом деле Лизе было неизвестно, почему запретили гаджеты? Но, если запретили, значит, так было правильно. В детстве у неё был компьютер – они с Артёмом тогда жили в общей семье и часто резались в танчики. Потом семью им поменяли, а в новой компьютера уже не было. И в школе его не было…
Незаметно прошла жизнь. Артем стал чужим, хотя как прежде называл её сестрёнкой. Приёмных родителей уже не вспомнить. Кажется, их звали Павел и Фома. Но это не точно. А потом были монахи. Те вовсе роботов напоминали. Молча прислуживали и удалялись. Говорить умели, но только о самом необходимом. На вопросы не отвечали и не здоровались. Вообще появлялись и исчезали. Имён их, конечно, никто не знал. Только прозвища «Унылый», «Куманек» «Серый». Спустя месяц дети переставали замечать монахов. Делали, что хотели. В принципе было весело. А когда они бесились, монахи молча уводили их в разные комнаты на ночь, где ребята отлично отсыпались. Однажды Лиза услышала странный разговор с монахом. Тот говорил какому-то старому человеку, что… Нужно будет припомнить дословно. Возможно, в голове у Лизы что-нибудь прояснится, а может и нет.
Лиза взглянула на Машу – та что-то искала в своих вещах. Наконец она вытащила на свет электронный планшет, завёрнутый в пленку и включила его. Лиза оглянулась на дверь – никого. Повернулась к Маше – та преспокойно играла. По дисплею бегала мышка. Вернее, бегала она по лабиринту, стараясь добыть кусок сыра. Лабиринт петлял безбожно, но сыр всегда находился. Маша виртуозно владела искусством нажатия кнопок, поэтому дошла до сложного уровня. На этом уровне в качестве препятствия появились кошки и ежи. Лиза включилась в процесс. Она была способной ученицей. Руки вспомнили давние игры с другом. Лиза смеялась, когда что-то не получалось или оттого, что можно было просто смеяться. Маша хохотала вместе с ней – девочка вообще была смешлива. Ночью Лизе приснился сон, в котором она бегала по школе, не в силах найти выхода. Силы покидали её, адреналин тратился, и жить оставалось совсем немного. Наутро Лиза поняла, почему запретили гаджеты – они расходуют биоресурсы и энергетику напрасно. Но игра поменяла её приоритеты: оказалось, что жизнь могла бы быть намного интереснее.
***

– Миллиард – это предел, после которого рай на Земле исчезнет. Всем не хватит еды, одежды и жилья. Мы утратим равенство. Вместе с утратой равенства запустятся жадность, зависть, воровство, убийства. Человечество включит самоуничтожение. Какие мы после этого будем апостолы?
Павел решительно прошел в конец зала, к самому Шиве. Аляпистое лицо древнего бога выглядело умиротворенно. Апостол принял похожее выражение лица.
– А, может, не нам решать за потомков? Может, научатся люди быть справедливыми, щедрыми? Может, им необходимо иметь какие-то лишения, чтобы разобраться в себе? – послышались реплики из «партера».
– Так что же нам делать?
Павел не сразу очнулся от воспоминаний – страшный сон возвращался теперь уже и наяву.
– Давайте думать. Мы обещали им вечную жизнь. Значит, ближайшие восемьдесят лет люди будут плодиться и размножаться, как кролики. А, если учесть, что питание им достается даром, ну или почти даром, с жильём тоже никаких проблем, о детях заботятся монахи, болезни под контролем, – представьте, какой прирост населения нас ожидает!
– Но планета не заселена.
– Да, сейчас планета не заселена. Но нам уже не хватает кофе и чая. Выпотрошены склады по всему миру. Мы сможем кормить этих людей ещё лет десять, заменяя чай на траву, хлеб на сухари и крекеры, но вряд ли нам удастся это с миллиардом людей.
– Нужно возрождать сельское хозяйство, разводить коров, пчел, хлеб в конце концов печь!
– Да. Нужно, но учтите, что наши люди не привыкли к труду. Кто из них добровольно поедет на плантацию кофе? Или на берега Ганга, где жизнь и раньше была трудна, а сейчас и опасна? Наш народ не любит рисковать жизнью, охотясь хотя бы на коров, коих бродит по лесам великая армия. Они считают, что живут в раю. Они привыкли ни в чём не нуждаться. А труд – это не то, чем ты занимаешься на уроках. Труд – это осознанная необходимость, альтернатива ему – голод и смерть.
– А смерти мы им как раз и не даём!
– А знаешь, слышал я, что в Эдеме Строителей появился культ смерти. Им хочется смерти, потому что смерть – выход, свобода, – слова повисли в воздухе: неужели Смерть вновь начала свой поход по Земле?

***
Димон с Костяном сегодня не захотели работать. Деньги? Ну хорошо. Они не заработают денег. А что, вчера то, что они принесли, можно было назвать деньгами? Деньги должны стоить больше, чем один пирожок. Согласны? Вот парни и не пошли. А вместо работы снова ввинтились в «Эдемский сад», тот самый, в котором обычно получали еду. На этот раз сухари были заменены на крекеры, а вместо чая с мятой им выдали по компоту.
Ребята должны были обрадоваться переменам в рационе (шутка ли, впервые такое), но беспокойство овладело ими, и прогульщики молча проглотили свои порции и выскочили из «сада». Отойдя прилично и не видя вокруг ничего, похожего на скрытую камеру, друзья выплеснули свои чувства:
– Дим, как думаешь, нас всегда-всегда подслушивают?
– Все может быть. Всё, понимаешь? И я готов поклясться, что тот разговор, ну ты помнишь, в этом «саду», они точно слышали. Получается, это что, Матушка нас постоянно слушает? Как мы ей молимся? Вот так прямо всех и сразу? Сидит там, в небе, и внимает?
– Сомнительно. Всех сразу не услышишь. Тут кто громко говорит, кто тихо, а кто вообще матом!
– То-то и оно! Там стоят камеры. Это наверняка. А что ОНИ хотят от нас услышать?
– А кто ОНИ?
– Тоже интересный вопрос. Только, я так мыслю: мы у них давно на мушке. В тот раз я что? Умереть собирался? А ты мне говорил, что Матушка что? Долго живёт?
– М-да… Точнее, никак не сдохнет. Что теперь будет!? Хотя… А что будет? – ничего не будет! Пригласят, поговорят – это уж наверняка. А потом? А вот что потом!
– И я не знаю. Только, мне кажется, что ничего хорошего.

Глава 2
«И наступит день, когда вы делаете свой выбор искренне и окончательно. Вот здесь и появится Свет, появится Тропа, по которой надо идти прямо, никуда не сворачивая…»

Мария Деви Христос. Сверхновой завет. Стих 654

– Я вот подумал. Мы наделали людей и создали для них Рай. Все по нашему разумению. Но почему же всё так глупо?
– А ты не думаешь, что надо объяснить людям всё?
– Не смеши меня.
— Хотя бы монахам. Они же наши копии.
— Кстати, я почему-то всё время путаю монастыри. Забываю, с кем из «убогих» вчера говорил, а с кем нет.
– Я сам путаю. Нужно пацанам одежду найти повеселее или на шапках имена написать. Хотя и имена у них тоже одинаковые! И рядом номер монастыря!
— Вот-вот! «Канатчиковая дача N5, пациент N 15».
— Тебе всё смех. А я от их занудства с ума схожу.
— Может, не стоит на этих бедолаг генетический материал тратить? Сколько проживут – столько проживут. Хватит нам населения, а?
—Если бы не они, мы с тобой давно бы загнулись.
— Да я и не предлагаю монахов переделывать. Куда без них! Я так.

***

Гуляния длились неделю. Уставшие от «отдыха» люди искали приключений и находили при каждом удобном случае. В элизиумах временного содержания (попросту ЭВС) томилась уже не одна сотня парней и девушек с ссадинами на лице. ЭВС трещали от избытка задержанных. Излишки отправлялись по другим регионам, вернее, по другим элизиумам. Вчерашние дети – выпускники школ – вливались во взрослую жизнь с шиком. Десять лет, проведённых в интернатах, проявились в них энергией, невиданной в здешних местах. Небывалый по численности выпуск взорвал спокойные улицы, разметал по ветру мирную жизнь каждого местечка. Неконтролируемая молодость пьянела от свободы. Завтра выпускные экзамены. А сегодня праздник.
Сегодня в ЭВС отдаленного эдема попало сразу трое одинаковых парней. Один из них – наш знакомый Димон. Двое других отзывались на имена Артём и Жека. Фамилию имел только Димон. Артем и Жека фамилий не получали, поскольку ещё не закончили школ. Впрочем Артём изучал строительное дело, а Жека – столярку. Соответственными будут и фамилии Каменщиков и Маляр, например. Похожи парни были как две капли воды. Познакомились, решили списаться потом: изолятор напичкан камерами, мало ли что! Записали кодовые номера в личку и разошлись по разным углам. Димон сел к своему Костяну. А Костян, как всегда ушёл в себя. Удивительно устроены люди. Одному шок – другому все равно.

***
– Город наш – единственное пристанище на Земле. Так уж вышло, что за два последних века население планеты сократилось. Произошло это, видимо, не без помощи некоторых властных домов, о которых никто ничего не знает, – верещала Лиза, размахивая руками.
Маша едва подавляла зевоту. Тема казалась такой скучной, что ученица уже не знала, куда бы ей ещё посмотреть. Она то раскручивала ручку и дула на стержень, то качалась на стуле, разглядывая тюль под разными углами.
– В электронной библиотеке можно отыскать следы разговоров на темы «золотого миллиарда» и планов по уменьшению населения, — продолжала Лиза, – историки не исключают, что сильные мира сего могли так или иначе повлиять на численность людей. Официально считается, что причиной вымирания людей явилась Расовая война и бесчисленные коммунистические революции. Не раз и не два ломали и строили они свои коммуны. В результате некоторые страны совсем перестали существовать… Больше всего пострадали жители Азии и Африки. Так, в Индии и Пакистане после войны осталось не больше тысячи человек. И самое странное, что репродуктивность населения сошла на нет. То ли вирусы захватили планету, то ли активизировались биологические отравляющие вещества, но к началу XXIII века людей осталась всего сотня. Представляешь? – обратилась она к своей ученице.
Маша не представляла. Откуда ей было знать, сотня – это много или мало? И кто такие «камунисты». Девочка пожала круглыми плечами.
– Наш Рай состоит из эдемов или кущ. В каждом эдеме отдельный рай. Эдемы распределены по профессиям. Люди у нас разных национальностей и рас, но это совсем не важно – в Раю люди не ищут различий. Теперь мы понимаем, что все наши прошлые беды – урок, который Создатель преподал людям. К нам спустилась Царица Небесная, которая возродила человечество из пепла. Теперь она всегда с нами. Мы учимся жить по её Заветам. Мы навсегда отказались от оружия и тюрем. Наш мир – это свершившаяся мечта человечества.
Маше нравились щёчки у Лизы. И ещё ей нравилось, что Лиза как две капли воды похожа на её старую няню. Хотя, конечно, няня была не старая, а пожилая. Женщина любила её, наверное. Маша всё равно бы этого не выразила. Она почти не умела говорить. То есть длинными словами, как другие, долго, и так, чтобы не повторяться.
Лиза вздохнула и продолжила урок:
– Все последующие годы Матушка молила небеса о своем народе и вот сегодня мы можем с гордостью сказать, что с её помощью нас уже много. Самое главное, что люди здоровы и способны к размножению естественным путем!
Маша прислушалась. Глазки у малышки заблестели.
– Мама! – произнесла Маша.
– Я не мама, я Лиза.
– Мама! Мама, – повторила Маша, – где мама?
Лиза растерялась: слова «мама» она не знала. Чем она могла помочь подружке!? Девушка присела к Маше и легонько погладила её по голове. Маша прижалась к ней и зашмыгала. Так и сидела учительница, перебирая нежные Машины волосы и накручивая их на палец, пока наконец Мария не перестала шмыгать и не задремала. Лиза же продолжала гадать, кем была эта малышка и какую роль ей предстоит сыграть в жизни людей.
Лиза, круглая отличница и активистка, рассчитывала на особое место в будущем. Она мечтала стать учительницей или фрейлиной при самой Матушке. Машу ей прикрепили несколько дней назад. Лиза старалась и делала всё возможное, но ученица все равно скучала на уроках: не интересовалась она науками. Глупая была или что-то другое?

Глава 1

«И потекла живая лава, и затопила всё, и устремилась к своей цели армия мельчайших и вырвался вперёд главный из мельчайших, достиг желанной цели, захватил и слился с ней, творя новую жизнь. Только ему дан шанс увидеть закаты и рассветы, разводные мосты и подземные поезда, потому что из миллиона подобных всегда найдется кто-то, сумевший оказаться в нужном месте в нужное время… Потому что только нахальным и дерзким доступно великое счастье – жить…»

Евангелие от Марии Деви Христос, Сверхновый Завет, стих. 1.
– Интересно, сколько людей из Рая знает значение слова «разводные мосты»? Им, наверное, кажется, что речь идёт о разводах?
– Так разводов они пока тоже не знают!
– А ты знаешь, что является основной причиной разводов?
– Жизнь собачья, наверное.
– Ну, это им не грозит. Они же в Раю.
«И сказано этому человеку, жить! Обязательно жить. Таким, как задумала его Матушка-природа: не только самым слабым, но и самым хитрым и нахальным существом на Земле. Жить за счёт жизней других, бесчисленных и ничтожных.»

Евангелие от Марии Деви Христос, Сверхновый Завет, стих 1356.

– Человек переплюнул Бога, создал Homo sapiens sapiens. И пусть Он сколько хочет, бесится.
– Но мы не сделали людей счастливыми.
– Если ещё поковыряться в генетике? Может, получится?
– Не знаю, не знаю… Даже клонированный человек не обладает такими свойствами. Хотя он и кристально чист.
***
Апостолы Павел и Фома совершали утреннюю прогулку вокруг старинного монастыря. Коротко постриженные дорожки привели их к ручью, где стояла огромная чаша, напоминавшая сверху каменный цветок. Внутри цветка плескалась белая субстанция, похожая на молочный кисель. Послушная лёгкому ветерку, масса булькала и пузырилась, создавая бриз и расходясь кругами. По внутренней стороне чаши были нанесены метки, точно такие, как на мерной посуде. Жидкость наполняла чашу примерно до половины возможного объёма. Сверху каменные лепестки были гладко отполированы и блестели.
Священники подошли к источнику, Павел поднял очи к небу и сделал размашистый жест, напоминающий крест или что-то подобное. Товарищ его машинально повторил воздушный знак. Затем они произнесли какие-то заклинания и зачерпнули молочного киселя. Стараясь не пролить мимо ни капли, они осторожно омыли жидкостью лица. Завершая омовение, апостолы вновь произнесли непонятные слова, после чего устремились туда, где сияла золотом табличка
«ХРАМ НОВОЙ ВЕРЫ»
***
– А знаешь, как здорово умереть? И убежать из этого бесконечного эксперимента, в котором все молоды и здоровы? Сойти с дороги, поменять начертанное на века, испортить сводки этому ненавистному счастливому государству, в котором нет места для идеи и не к чему стремиться. Где каждый имеет свою миску супа и пачку сухарей. В котором тебе предписано быть слесарем-сантехником, и тебе, и детям твоим, и внукам, и правнукам… И школа обучает только этому, потому что не нужно ничего другого...
– Это наша ниша. В ней место нашей семье и сотням семей из нашей кущи. Эх, Димон, давай забьем на эту идею. Как ты это представляешь? Если даже наша «святая» Мария никак не сыграет в ящик, а ей уже лет двести. Нет, ей двести пятьдесят лет! Кто же нам с тобой позволит умереть? Со дня начала её правления уже 200 лет прошло, а ведь она уже тогда была не молоденькая. Интересно, какой наша Мадам была в молодости?
– Как, как… Не знаю, как… Знаешь, Костян, я хоть помечтаю. Говорят, в загробной жизни много интересного… Загробный мир, ад, разные другие места. От нас будет зависеть, где будем чалиться. А кто-то и вовсе ещё не рождался. Вот счастливый! Сидит и смотрит на нас из небытия. Думает: «Нет, не пойду я к вам! Нафиг. Подожду, когда этот дурдом, наконец, развалится». Я так надеялся, что наша мессия, пророк в платье, скопытится когда-нибудь. Так нет. Живёт и горя ей мало. И как ей это удаётся?
Так, мило беседуя, ввалились Димон с Костяном в ближайший эдем питания. Свалили тяжёлые рюкзаки на пол и взяли по миске супа с сухарями. Поморщились, но проглотили похлёбку с усилителем вкуса и с сожалением посмотрели в пустые тарелки. Можно было взять что-то ещё, но уже за деньги. Ребята пересчитали мелочь и ничего не купили. Разговор сменился. Теперь ворчали о том, что, кроме сухарей, можно было бы включить в бесплатный паёк что-то ещё, например, кашу или печенье.
***
Апостолы устремились в храм Новой веры, в здание, построенное известным зодчим прошлого века. Пятидесятиметровый, с винтообразным куполом, храм виден из самых отдаленных уголков города. В пасмурные дни кажется, что купол вкручивается в Поднебесье, как винт в потолок. На самом верху, скрытая облаками, располагается опочивальня Матушки, небесной царицы Марии Дэви Христос. Весь этаж, а также ещё два этажа отведены пречистой деве для проживания. Святая обитель по-царски украшена и заполнена всевозможными предметами роскоши. Для развлечения и удовольствий Мария Деви Христос имеет самые лучшие гаджеты, для неё созданы интереснейшие игры. С ней проживают две фрейлины, но всё-таки, несмотря на роскошь, обитель – есть место заточения прекрасной мученицы.
Для общения с Матушкой и для совещаний неподалеку от храма припарковались два аэроборда – небольшие, маломощные летательные аппараты, применяющиеся для вертикальных полётов вместо лифта. Павел и Фома заняли места в одном из них и набрали высоту. Потом с лёгкостью ветреных любовников (невзирая на возраст) впорхнули через балкон в залу, где их ждали остальные апостолы. Сегодня на заседании присутствовало всего двенадцать человек. Собрание напоминало «Тайную вечерю» кисти Леонардо с той лишь разницей, что проходило оно утром. Павел был похож на Христа, а остальные на его учеников. Библейские сюжеты укладывались в концепцию новой религии. Собранные со всего Света артефакты тоже укладывались в эту концепцию. Интерьер был просто напичкан предметами из самых разных религий. Здесь можно было встретить и Христа, и Шиву, и всевозможных святых. Нижний этаж заняли языческие боги и разнообразные Будды, не сумевшие протиснуться в узкие проёмы и подняться по винтовым лестницам. Здесь же охраняли вход несколько конных памятников, неизвестно как оказавшихся в столь знатном обществе.
Сидящие исполины расположились слева, а стоящие справа от входа. Так что прихожане ощущали себя словно на балу. Вот-вот раздастся музыка и Зевсы, Аполлоны и Афродиты пустятся танцевать мазурку, а несколько сидящих Будд по-стариковски станут их разбирать.
Апостолы расселись чинно, за одним столом. Возле каждого зачем-то стояла пустая тарелка и лежал кусок сухого хлеба. Нет, не настоящего хлеба, а сухого, хрустящего, напоминающего изделия для диабетиков. В кубках пузырилось что-то, слабо напоминающее вино. Оделись старцы в разноцветные лохмотья, точно скопированные с репродукции знаменитой фрески «Тайная вечеря».
Павел занял место за столом посреди залы и расправил балахон на коленях.
– Дорогие братья, начал он, – об этом разговоре не должен узнать ни один человек. Надеюсь, вы понимаете, что длинные языки можно и подрезать.
Небесные братья понимали, это и спрятали языки поглубже.
– Все мы знаем, что Мария Деви Христос, наша небесная царица, благодетельница наша, бессмертна. Ей предстоит пережить нас и заглянуть в будущее. Знаем, что благодаря её безграничной любви, каждый человек в нашем городе счастлив. Каждый жив и здоров. И каждый человек нашего города желает Матушке вечного здоровья и вечной молодости…
Тишина разлилась по залу, тягучая и вязкая, словно расплавленная карамель.
– Поэтому наша задача состоит в том, чтобы подменить старую Матушку на её… так сказать, новую модель…
– Постой, что ты говоришь?! Нашей Марии всего двадцать лет. Последняя замена была три года назад! – сказал Матфей и оглянулся по сторонам, ища подтверждения своих слов. Вокруг закивали:
– Да, она ещё вполне хороша!
– Это большая расточительность – тратить генный материал!
– Наша Мария никуда не годится, – возразил Павел. – Я не уверен, что она выполнит свою миссию хотя бы в праздник Восхождения. А чему вы удивляетесь? Модель была сделана за месяц.
Действительно, последняя модель девы Марии была сделана впопыхах. Дело в том, что Матушка была при смерти. Изношенные органы уже не функционировали. И для замены требовалось куда больше генного материала, чем на новую девицу. Время поджимало. Матушку срочно клонировали и вырастили на 4-D принтере за очень короткий срок. Уже через несколько месяцев модель занимала матушкины апартаменты, а предыдущая узница получила покой на кладбище для неизвестных клонов. Кладбище располагалось во дворе института ГМО и биотехнологии человека. Все, кто попадали туда, исчезали бесследно.
– Мария Деви Христос тупа, как пробка. Не знаю, сколько она ещё продержится, пока это не станет очевидно всем. Матушка давно не принимает. А это не так уж хорошо. У нас ещё есть время, но его мало. Матушку придется обучать где-то. У нас ведь есть лишняя единица?
***

Раннее утро. Начинается праздник Восхождения. Представьте себе первомайскую демонстрацию. Или карнавал в Бразилии. Или крестный ход. Представили? Примерно, хотя бы. Вот так, когда весь город собрался на площади и идёт, размахивая флагами, иконами, портретами или лозунгами. Только, в отличие демонстрации нет на трибуне членов правительства и не выкрикивают они «Миру - мир!», «Да здравствует наша советская молодежь!» или «Слава КПСС!» Нет и колонн победителей соцсоревнования. Но по своей масштабности праздник похож на эти демонстрации.
С раннего утра и до полудня на площадях эдемов собирается народ. Здесь можно выделиться, как говорится, – показать себя. Кто-то в прелестной шляпке, у кого-то все тело изрисовано, а у какой-то женщины борода заплетена в косы. Здесь встретишь самые разные направления моды. Вот идёт толпа нудистов. Голые тела давно никого не удивляют. Среди них атлет. Гора мышц. Сегодня он переборщил со стероидами, но как и прежде, он прекрасен. Татуировки, лысины, прически в виде змей.
Светятся гирлянды. С неба слетают дроны. Дроны повсюду. Делают полномасштабную съёмку. Каждый участник праздника увидит себя на этой видеозаписи, каждый сохранит её на память для потомков.
Начинает вечереть. Никто не уходит. Все ждут. И вот наконец с неба (всегда с неожиданной стороны) льется белый свет. Это аэроборды спускаются и освещают мощными огнями дорогу. В среднем аэроборде сама Матушка – возлюбленная царица, прекрасная Мария Деви Христос. На ней воздушное платье, на голове хрустальная корона, в руке скипетр. Зрелище удивительное. Аэроборды неслышно опускаются. Выходят приближенные открывают дверь средней машины, помогают сойти царице. Матушка плавно идёт к людям, ласково похлопывает девушек, целует в губы красивых парней.
– Благословила! – шепчутся вокруг.
Каждый, кому посчастливилось оказаться рядом, трогает длинный шлейф платья и улыбается от счастья. Сверкающая материя бежит подобно речной воде. Солнцем лучится лицо девы, переливаясь и меняясь под воздействием софитов.
– Царица с нами! – ликует народ.
– Она по-прежнему молода!
– Она свежа и здорова!
И бомбят фейерверки, и ревёт музыка, начинаются танцы. Молодые пары кружатся в вальсе. Все приглашены на бал.
Гуляния длятся неделю. Каждый день Матушка посещает эдемы. В каждом праздник. За это время любой житель Рая сумеет прикоснуться к богине или хотя бы увидеть её в толпе и каждый сможет убедиться, что Матушка жива, молода и прекрасна, как и 200 лет назад.
– Чудо! Чудо! – понесётся благая весть и счастьем наполнятся сердца людей, живущих в Раю. В конце праздника откроется окно на вершине храма и живая лава польётся из него, символизируя новую жизнь. Подобно фейерверку, брызгающая субстанция будущей жизни зальёт чашу. Матушка подойдёт к чаше и коснётся поверхности генного материала. И успокоится субстанция, зарождая жизнь на Земле. Матушка поднимется вверх, где будет молиться Создателю за свой народ.

Да воздастся каждому по делам его и по вере его!
Такие слова напишут дроны на небосводе. И крикнут люди: «Ура!»

- А я считаю, что народа у нас вполне достаточно, - продолжал Павел, - представьте, сколько людей будет через десять лет, если уже сейчас в нашем городе ежедневно регистрируется не менее сотни браков. И вообще, не кажется ли вам, что такими темпами мы скоро дойдем до золотого миллиарда? А что вы будете делать потом? Смертность вводить? Вирусы? Катастрофы?

- Позвольте, но сейчас у нас нет и миллиона граждан. Миллиард, согласитесь, в тысячу раз больше! – послышался голос Алексия, одного из старейших и уважаемых представителей думы.

- Да? А давно ли мы говорили о тысяче? И сколько лет прошло с тех пор? Двадцать? А сейчас их уже миллион. Разве, миллион не в тысячу раз больше, чем тысяча?

- И не забудьте, что мы имеем дело с прогрессией - поддержал Павла Пит, его верный Санчо Панса.

- А вы знаете, как важно это число? Миллиард - это предел, который способна прокормить наша земля. Увеличение численности неминуемо приведет к междоусобицам, неравенству, истреблению ресурсов – тому, что в конечном итоге закончится «всемирным потопом» или чем-то подобным! – последняя фраза была сказана с намеком, который каждый понял по-своему. Действительно, если понадобится, катастрофа произойдет. А название будет придумано потом. Выжившими историками.

- Так что же нам делать? – послышались голоса.

- Давайте думать. Варианты могут быть разными. Сейчас мы имеем дело с молодым поколением. Мы обещали им вечную жизнь. Значит, ближайшие восемьдесят лет они будут плодиться и плодиться, как кролики. А, если учесть, что питание им достается даром, ну или почти даром, с жильём тоже никаких проблем, о детях заботимся мы, болезни тоже под контролем, представьте, какой прирост населения нас ожидает! Сейчас планета не заселена. Но нам уже не хватает кофе и чая. Выпотрошены склады по всему миру. Мы ещё можем спокойно кормить этих людей лет десять, постепенно заменяя чай на местную траву, но вряд ли нам удастся это с миллиардом людей. И учтите, что наши люди не привыкли к труду. Кто, спрашиваю я вас, добровольно поедет на плантацию кофе? Или на берега Ганга, где жизнь и раньше была трудна, а сейчас и опасна? Наш народ не захочет рисковать жизнью, охотясь хотя бы на коров, коих бродит по лесам великая армия. Они привыкли ни в чём не нуждаться. Ибо труд – это не то, чем ты занимаешься на уроках. Труд – это осознанная необходимость, альтернатива ему - голод и смерть. А смерти мы им как раз и не даём! Впрочем, слышал я, что в эдеме строителей появился культ смерти. Может, их заинтересует возможность освоить новые райские кущи? Дело это трудное, но зато бонус - свобода!

Такой оборот событий расшевелил старейших. Мысль, не допускаемая ввиду её негуманности, поразила своей простотой. Действительно, добровольцы! А если придумать компанию? Для смелых парней… Хотя, риск большой. Сколько людей будет подвергнуто опасности… Послышались предложения. В конце концов решили компанию по освоению земель не затевать. Предложить отдельным людям только. И в первую очередь – изыскателям. Людям, которые ищут продовольствие. Они и так привыкли к путешествиям по миру. Так, ещё морякам, пилотам. Правда, летательных аппаратов мало и они ветхие. Но стоит рискнуть.
***
Стоит ли говорить, что дискуссия, на которой нам с вами удалось поприсутствовать, должна быть строго засекречена. Постарайтесь забыть, дорогие читатели, всё то, что вы случайно услышали на собрании старейших. Ни в коем случае не передавайте эту информацию кому бы то ни было!

Старейшие – это сто человек, тех самых, которые выжили после катастрофы. Не удивляйтесь, каждому из присутствующих около сотни лет. Причиной долголетия является наша медицина. А также возможность омолаживать организм каждые десять лет. Технология выращивания органов по счастью – самая развитая область биоинженерии, которая не заглохла, а, напротив, продолжает развиваться благодаря профессору доктору Мяй. Именно с его помощью никто из старейших не походит на древнюю рептилию. Ведь бессмертие человеку дарует уникальные возможности. Колоссальные знания, опыт, мудрость – каждый из этих людей стоит целого института биотехнологов. Каждый владеет несколькими языками мира. Каждый был свидетелем катастрофы, которая произошла на Земле. И только благодаря невероятным волевым качествам эти люди спасли человечество от вымирания.

Внешне же они ничуть не отличаются от местного населения. Даже очень схожи с ними. Даже настолько схожи, что у каждого из них найдётся с десяток двойников. Только, ни к чему этим двойникам знать этого. Они ещё так молоды. Кто знает, что может прийти им в головы?

***
Димон с Костяном сегодня не захотели работать. Деньги? Ну хорошо. Они не заработали сегодня денег. А что: вчера то, что они принесли, можно было назвать деньгами? Деньги должны стоить больше, чем один пирожок. Согласны? Вот они и не пошли. А вместо работы снова ввинтились в «Эдемский сад», тот самый, в котором обычно получали еду. На этот раз гамбургер был заменён на пирожки. Причём теперь вместо чая с мятой им выдали по компоту.
Ребята должны были обрадоваться переменам в рационе ( шутка ли, впервые такое), но какое-то смутное беспокойство овладело ими, и прогульщики молча схомячили свои пирожки и выскочили из «сада». Отойдя прилично и не видя вокруг ничего, похожего на скрытую камеру, друзья, наконец, выплеснули свои чувства:

- Дим, как думаешь, нас всегда-всегда подслушивают?

- Все может быть. Всё, понимаешь? И я готов поклясться, что тот разговор, ну ты помнишь, в этом «саду», они точно слышали. Получается, это что, Матушка нас постоянно слушает? Как мы ей молимся? Вот так прямо всех и сразу? Сидит там, в небе, и внимает?

- Сомнительно.

- То-то и оно! Там стоят камеры. Это наверняка. А что ОНИ хотят от нас услышать?

- А кто ОНИ?

- Тоже интересный вопрос. Только, я так мыслю: мы у них давно на мушке. В тот раз я что? Умереть собирался? А ты мне говорил, что Матушка что? Долго живёт?

- М-да… Что теперь будет!? Хотя… А что будет? – ничего не будет! Пригласят, поговорят – это уж наверняка. А потом? А вот что потом!

- И я не знаю. Только, мне кажется, что ничего хорошего.