Глава 3
«Мчится время. Плод растет и однажды отрывается от ствола и падает на мягкую Землю. На Земле его ждут чьи-то руки. Руки, которые будут беречь его. Беречь и охранять. На Земле для плода создан суд общей юрисдикции и ювенальная юстиция. А ещё всемирная организация здравоохранения и министерство образования.»
Евангелие от Марии Деви Христос, Сверхновый Завет, Стих 200.
– И возомнил человек себя Богом, и внедрился в святая святых – творение Божье! И стал создавать людей по своему образу и подобию…
– Как думаешь, Он все это видит?
– А ты в Него веришь?
– Даже не знаю.
– А если видит, то уж наверняка понимает, что мы правы и помогает нам.
– А я бы не был так уверен в этом.
***
– Поверьте, уважаемые, народа у нас достаточно. А будет ещё больше. Как бы нам не пришлось смертность вводить…
— В смысле! На всю планету всего миллион жителей. До золотого миллиарда далеко! Разве, нет?
– Мы имеем дело с геометрической прогрессией. Совсем недавно была ровно тысяча. Не считая монахов и женщин, конечно. А сегодня уже миллион. А что будет завтра?
Докладчик начертал на планшете формулу геометрической прогрессии и предложил аудитории вычислить, как скоро население дорастет до миллиарда и прикинуть, как сбавить темпы роста численности населения.
Задумчивость охватила сотку. Сотка – сбор выживших после катастрофы людей, половина из которых давно разменяла вторую сотню лет. Собравшихся судьба человечества не волновала. Медицина продлила им жизни, но ничего, кроме домино или старых фильмов, им было не интересно. Мудрецы жили для себя…
***
– Лиза, а что такое личка? И что такое коды? – спросила Маша.
Девочки пересели на Лизину кровать. Подругам нравилось сидеть вместе.
– Код — это документ такой. Понимаешь, каждый человек имеет документы. Но это не кусок бумаги. Документы заключаются в личном коде, который даётся с рождения и вбивается человеку в трёх местах, – Лиза продемонстрировала руку, – записывается на подкорку, то есть чипируется (так что даже выживший из ума его не потеряет), вшивается возле уха и на руке. Через него можно связаться с кем-то примерно так, как раньше делали посредством мобильного телефона.
– Мобильного телефона?
– Вот только в это устройство нельзя закачать игрушки. Да и память у лички совсем не большая. Не более 15 номеров. Для самых близких людей. Записи зашифрованы и защищены от чужих глаз.
— А где играть тогда? – спросила Маша.
— Для игр существует детская площадка и спортивные залы. Можно гулять на улице, там, где нет аэробордов. Гаджеты запретили уже давно и это правильно.
На самом деле Лизе было неизвестно, почему запретили гаджеты? Но, если запретили, значит, так было правильно. В детстве у неё был компьютер – они с Артёмом тогда жили в общей семье и часто резались в танчики. Потом семью им поменяли, а в новой компьютера уже не было. И в школе его не было…
Незаметно прошла жизнь. Артем стал чужим, хотя как прежде называл её сестрёнкой. Приёмных родителей уже не вспомнить. Кажется, их звали Павел и Фома. Но это не точно. А потом были монахи. Те вовсе роботов напоминали. Молча прислуживали и удалялись. Говорить умели, но только о самом необходимом. На вопросы не отвечали и не здоровались. Вообще появлялись и исчезали. Имён их, конечно, никто не знал. Только прозвища «Унылый», «Куманек» «Серый». Спустя месяц дети переставали замечать монахов. Делали, что хотели. В принципе было весело. А когда они бесились, монахи молча уводили их в разные комнаты на ночь, где ребята отлично отсыпались. Однажды Лиза услышала странный разговор с монахом. Тот говорил какому-то старому человеку, что… Нужно будет припомнить дословно. Возможно, в голове у Лизы что-нибудь прояснится, а может и нет.
Лиза взглянула на Машу – та что-то искала в своих вещах. Наконец она вытащила на свет электронный планшет, завёрнутый в пленку и включила его. Лиза оглянулась на дверь – никого. Повернулась к Маше – та преспокойно играла. По дисплею бегала мышка. Вернее, бегала она по лабиринту, стараясь добыть кусок сыра. Лабиринт петлял безбожно, но сыр всегда находился. Маша виртуозно владела искусством нажатия кнопок, поэтому дошла до сложного уровня. На этом уровне в качестве препятствия появились кошки и ежи. Лиза включилась в процесс. Она была способной ученицей. Руки вспомнили давние игры с другом. Лиза смеялась, когда что-то не получалось или оттого, что можно было просто смеяться. Маша хохотала вместе с ней – девочка вообще была смешлива. Ночью Лизе приснился сон, в котором она бегала по школе, не в силах найти выхода. Силы покидали её, адреналин тратился, и жить оставалось совсем немного. Наутро Лиза поняла, почему запретили гаджеты – они расходуют биоресурсы и энергетику напрасно. Но игра поменяла её приоритеты: оказалось, что жизнь могла бы быть намного интереснее.
***
– Миллиард – это предел, после которого рай на Земле исчезнет. Всем не хватит еды, одежды и жилья. Мы утратим равенство. Вместе с утратой равенства запустятся жадность, зависть, воровство, убийства. Человечество включит самоуничтожение. Какие мы после этого будем апостолы?
Павел решительно прошел в конец зала, к самому Шиве. Аляпистое лицо древнего бога выглядело умиротворенно. Апостол принял похожее выражение лица.
– А, может, не нам решать за потомков? Может, научатся люди быть справедливыми, щедрыми? Может, им необходимо иметь какие-то лишения, чтобы разобраться в себе? – послышались реплики из «партера».
– Так что же нам делать?
Павел не сразу очнулся от воспоминаний – страшный сон возвращался теперь уже и наяву.
– Давайте думать. Мы обещали им вечную жизнь. Значит, ближайшие восемьдесят лет люди будут плодиться и размножаться, как кролики. А, если учесть, что питание им достается даром, ну или почти даром, с жильём тоже никаких проблем, о детях заботятся монахи, болезни под контролем, – представьте, какой прирост населения нас ожидает!
– Но планета не заселена.
– Да, сейчас планета не заселена. Но нам уже не хватает кофе и чая. Выпотрошены склады по всему миру. Мы сможем кормить этих людей ещё лет десять, заменяя чай на траву, хлеб на сухари и крекеры, но вряд ли нам удастся это с миллиардом людей.
– Нужно возрождать сельское хозяйство, разводить коров, пчел, хлеб в конце концов печь!
– Да. Нужно, но учтите, что наши люди не привыкли к труду. Кто из них добровольно поедет на плантацию кофе? Или на берега Ганга, где жизнь и раньше была трудна, а сейчас и опасна? Наш народ не любит рисковать жизнью, охотясь хотя бы на коров, коих бродит по лесам великая армия. Они считают, что живут в раю. Они привыкли ни в чём не нуждаться. А труд – это не то, чем ты занимаешься на уроках. Труд – это осознанная необходимость, альтернатива ему – голод и смерть.
– А смерти мы им как раз и не даём!
– А знаешь, слышал я, что в Эдеме Строителей появился культ смерти. Им хочется смерти, потому что смерть – выход, свобода, – слова повисли в воздухе: неужели Смерть вновь начала свой поход по Земле?
***
Димон с Костяном сегодня не захотели работать. Деньги? Ну хорошо. Они не заработают денег. А что, вчера то, что они принесли, можно было назвать деньгами? Деньги должны стоить больше, чем один пирожок. Согласны? Вот парни и не пошли. А вместо работы снова ввинтились в «Эдемский сад», тот самый, в котором обычно получали еду. На этот раз сухари были заменены на крекеры, а вместо чая с мятой им выдали по компоту.
Ребята должны были обрадоваться переменам в рационе (шутка ли, впервые такое), но беспокойство овладело ими, и прогульщики молча проглотили свои порции и выскочили из «сада». Отойдя прилично и не видя вокруг ничего, похожего на скрытую камеру, друзья выплеснули свои чувства:
– Дим, как думаешь, нас всегда-всегда подслушивают?
– Все может быть. Всё, понимаешь? И я готов поклясться, что тот разговор, ну ты помнишь, в этом «саду», они точно слышали. Получается, это что, Матушка нас постоянно слушает? Как мы ей молимся? Вот так прямо всех и сразу? Сидит там, в небе, и внимает?
– Сомнительно. Всех сразу не услышишь. Тут кто громко говорит, кто тихо, а кто вообще матом!
– То-то и оно! Там стоят камеры. Это наверняка. А что ОНИ хотят от нас услышать?
– А кто ОНИ?
– Тоже интересный вопрос. Только, я так мыслю: мы у них давно на мушке. В тот раз я что? Умереть собирался? А ты мне говорил, что Матушка что? Долго живёт?
– М-да… Точнее, никак не сдохнет. Что теперь будет!? Хотя… А что будет? – ничего не будет! Пригласят, поговорят – это уж наверняка. А потом? А вот что потом!
– И я не знаю. Только, мне кажется, что ничего хорошего.
«Мчится время. Плод растет и однажды отрывается от ствола и падает на мягкую Землю. На Земле его ждут чьи-то руки. Руки, которые будут беречь его. Беречь и охранять. На Земле для плода создан суд общей юрисдикции и ювенальная юстиция. А ещё всемирная организация здравоохранения и министерство образования.»
Евангелие от Марии Деви Христос, Сверхновый Завет, Стих 200.
– И возомнил человек себя Богом, и внедрился в святая святых – творение Божье! И стал создавать людей по своему образу и подобию…
– Как думаешь, Он все это видит?
– А ты в Него веришь?
– Даже не знаю.
– А если видит, то уж наверняка понимает, что мы правы и помогает нам.
– А я бы не был так уверен в этом.
***
– Поверьте, уважаемые, народа у нас достаточно. А будет ещё больше. Как бы нам не пришлось смертность вводить…
— В смысле! На всю планету всего миллион жителей. До золотого миллиарда далеко! Разве, нет?
– Мы имеем дело с геометрической прогрессией. Совсем недавно была ровно тысяча. Не считая монахов и женщин, конечно. А сегодня уже миллион. А что будет завтра?
Докладчик начертал на планшете формулу геометрической прогрессии и предложил аудитории вычислить, как скоро население дорастет до миллиарда и прикинуть, как сбавить темпы роста численности населения.
Задумчивость охватила сотку. Сотка – сбор выживших после катастрофы людей, половина из которых давно разменяла вторую сотню лет. Собравшихся судьба человечества не волновала. Медицина продлила им жизни, но ничего, кроме домино или старых фильмов, им было не интересно. Мудрецы жили для себя…
***
– Лиза, а что такое личка? И что такое коды? – спросила Маша.
Девочки пересели на Лизину кровать. Подругам нравилось сидеть вместе.
– Код — это документ такой. Понимаешь, каждый человек имеет документы. Но это не кусок бумаги. Документы заключаются в личном коде, который даётся с рождения и вбивается человеку в трёх местах, – Лиза продемонстрировала руку, – записывается на подкорку, то есть чипируется (так что даже выживший из ума его не потеряет), вшивается возле уха и на руке. Через него можно связаться с кем-то примерно так, как раньше делали посредством мобильного телефона.
– Мобильного телефона?
– Вот только в это устройство нельзя закачать игрушки. Да и память у лички совсем не большая. Не более 15 номеров. Для самых близких людей. Записи зашифрованы и защищены от чужих глаз.
— А где играть тогда? – спросила Маша.
— Для игр существует детская площадка и спортивные залы. Можно гулять на улице, там, где нет аэробордов. Гаджеты запретили уже давно и это правильно.
На самом деле Лизе было неизвестно, почему запретили гаджеты? Но, если запретили, значит, так было правильно. В детстве у неё был компьютер – они с Артёмом тогда жили в общей семье и часто резались в танчики. Потом семью им поменяли, а в новой компьютера уже не было. И в школе его не было…
Незаметно прошла жизнь. Артем стал чужим, хотя как прежде называл её сестрёнкой. Приёмных родителей уже не вспомнить. Кажется, их звали Павел и Фома. Но это не точно. А потом были монахи. Те вовсе роботов напоминали. Молча прислуживали и удалялись. Говорить умели, но только о самом необходимом. На вопросы не отвечали и не здоровались. Вообще появлялись и исчезали. Имён их, конечно, никто не знал. Только прозвища «Унылый», «Куманек» «Серый». Спустя месяц дети переставали замечать монахов. Делали, что хотели. В принципе было весело. А когда они бесились, монахи молча уводили их в разные комнаты на ночь, где ребята отлично отсыпались. Однажды Лиза услышала странный разговор с монахом. Тот говорил какому-то старому человеку, что… Нужно будет припомнить дословно. Возможно, в голове у Лизы что-нибудь прояснится, а может и нет.
Лиза взглянула на Машу – та что-то искала в своих вещах. Наконец она вытащила на свет электронный планшет, завёрнутый в пленку и включила его. Лиза оглянулась на дверь – никого. Повернулась к Маше – та преспокойно играла. По дисплею бегала мышка. Вернее, бегала она по лабиринту, стараясь добыть кусок сыра. Лабиринт петлял безбожно, но сыр всегда находился. Маша виртуозно владела искусством нажатия кнопок, поэтому дошла до сложного уровня. На этом уровне в качестве препятствия появились кошки и ежи. Лиза включилась в процесс. Она была способной ученицей. Руки вспомнили давние игры с другом. Лиза смеялась, когда что-то не получалось или оттого, что можно было просто смеяться. Маша хохотала вместе с ней – девочка вообще была смешлива. Ночью Лизе приснился сон, в котором она бегала по школе, не в силах найти выхода. Силы покидали её, адреналин тратился, и жить оставалось совсем немного. Наутро Лиза поняла, почему запретили гаджеты – они расходуют биоресурсы и энергетику напрасно. Но игра поменяла её приоритеты: оказалось, что жизнь могла бы быть намного интереснее.
***
– Миллиард – это предел, после которого рай на Земле исчезнет. Всем не хватит еды, одежды и жилья. Мы утратим равенство. Вместе с утратой равенства запустятся жадность, зависть, воровство, убийства. Человечество включит самоуничтожение. Какие мы после этого будем апостолы?
Павел решительно прошел в конец зала, к самому Шиве. Аляпистое лицо древнего бога выглядело умиротворенно. Апостол принял похожее выражение лица.
– А, может, не нам решать за потомков? Может, научатся люди быть справедливыми, щедрыми? Может, им необходимо иметь какие-то лишения, чтобы разобраться в себе? – послышались реплики из «партера».
– Так что же нам делать?
Павел не сразу очнулся от воспоминаний – страшный сон возвращался теперь уже и наяву.
– Давайте думать. Мы обещали им вечную жизнь. Значит, ближайшие восемьдесят лет люди будут плодиться и размножаться, как кролики. А, если учесть, что питание им достается даром, ну или почти даром, с жильём тоже никаких проблем, о детях заботятся монахи, болезни под контролем, – представьте, какой прирост населения нас ожидает!
– Но планета не заселена.
– Да, сейчас планета не заселена. Но нам уже не хватает кофе и чая. Выпотрошены склады по всему миру. Мы сможем кормить этих людей ещё лет десять, заменяя чай на траву, хлеб на сухари и крекеры, но вряд ли нам удастся это с миллиардом людей.
– Нужно возрождать сельское хозяйство, разводить коров, пчел, хлеб в конце концов печь!
– Да. Нужно, но учтите, что наши люди не привыкли к труду. Кто из них добровольно поедет на плантацию кофе? Или на берега Ганга, где жизнь и раньше была трудна, а сейчас и опасна? Наш народ не любит рисковать жизнью, охотясь хотя бы на коров, коих бродит по лесам великая армия. Они считают, что живут в раю. Они привыкли ни в чём не нуждаться. А труд – это не то, чем ты занимаешься на уроках. Труд – это осознанная необходимость, альтернатива ему – голод и смерть.
– А смерти мы им как раз и не даём!
– А знаешь, слышал я, что в Эдеме Строителей появился культ смерти. Им хочется смерти, потому что смерть – выход, свобода, – слова повисли в воздухе: неужели Смерть вновь начала свой поход по Земле?
***
Димон с Костяном сегодня не захотели работать. Деньги? Ну хорошо. Они не заработают денег. А что, вчера то, что они принесли, можно было назвать деньгами? Деньги должны стоить больше, чем один пирожок. Согласны? Вот парни и не пошли. А вместо работы снова ввинтились в «Эдемский сад», тот самый, в котором обычно получали еду. На этот раз сухари были заменены на крекеры, а вместо чая с мятой им выдали по компоту.
Ребята должны были обрадоваться переменам в рационе (шутка ли, впервые такое), но беспокойство овладело ими, и прогульщики молча проглотили свои порции и выскочили из «сада». Отойдя прилично и не видя вокруг ничего, похожего на скрытую камеру, друзья выплеснули свои чувства:
– Дим, как думаешь, нас всегда-всегда подслушивают?
– Все может быть. Всё, понимаешь? И я готов поклясться, что тот разговор, ну ты помнишь, в этом «саду», они точно слышали. Получается, это что, Матушка нас постоянно слушает? Как мы ей молимся? Вот так прямо всех и сразу? Сидит там, в небе, и внимает?
– Сомнительно. Всех сразу не услышишь. Тут кто громко говорит, кто тихо, а кто вообще матом!
– То-то и оно! Там стоят камеры. Это наверняка. А что ОНИ хотят от нас услышать?
– А кто ОНИ?
– Тоже интересный вопрос. Только, я так мыслю: мы у них давно на мушке. В тот раз я что? Умереть собирался? А ты мне говорил, что Матушка что? Долго живёт?
– М-да… Точнее, никак не сдохнет. Что теперь будет!? Хотя… А что будет? – ничего не будет! Пригласят, поговорят – это уж наверняка. А потом? А вот что потом!
– И я не знаю. Только, мне кажется, что ничего хорошего.
ндекс
