Ну где же ты, мудрость, спокойствие в душу вносящая?
Я жду тебя, жду изо всех сохранившихся сил,
Рассеялось юности, рано ушедшей, бесстрашие,
И веру в бессмертие Хронос в глазах погасил.

Сменились тревогой надежды на счастье грядущее,
Сменился румянец болезненной бледностью щёк,
Сменилось участие к людям холодным бездушием,
Лишь разум смятенный, увы, измениться не смог.

А дни то летят, то лениво/улиточно тащатся,
Но страхов пожар разгорается день ото дня...
Ну где же ты, мудрость, спокойствие в душу вносящая?
Когда, наконец, ты покоем одаришь меня?

Я не видела море. Не видела целую вечность,
Я забыла, как шепчет/грохочет/ласкает волна,
Я забыла, как след от луны проливается млечный
И как ветра игра с волосами безмерно нежна.

Затерялся/пропал/ускользнул/улетел его запах,
Ностальгией щемящей укрылся в сердечной тоске,
И скребётся, всю душу больную мне в кровь расцарапав
И мерещится в каждой аллее/дворе/уголке.

Каждый день без него добавляет по капле печали,
Вытекая солёной/морской/молчаливой слезой,
Я не видела море. И скоро увижу едва ли,
Но оно остаётся, как память, навечно со мной...

Дай же мне точку опоры
Дай!
Я без неё устала.
С ней мне и в пекле бесспорно
Рай,
С ней мне и горя мало.

Дай опереться - подставь плечо -
Это не так и сложно.
Стало немыслимо горячо,
Ну же, давай, поможешь?
Если не ты, то никто другой,
Сам понимаешь, точно?
Я не прошу за меня - в огонь,
Просто опоры точку.

Или напротив, подбросишь
Дров
Так, чтобы я сгорела?
Ты ещё в этом вопросе
Нов,
Ну же, вперёд, за дело!

Я стала немыслимо взрослая. Такая серьезная стала...
Глобальными маюсь вопросами теперь до обидного мало:
Нет времени на философию и музыка греет не очень,
Всё чаще тревоги и фобии рождают бессонные ночи.
Всё больше спускаю на мелочи бесценного времени петли,
Сама себе выбранный стрелочник/ судья, что безжалостно въедлив,
Я стала занудной до ужаса, обидчивой, будто старуха,
Но рифмы причудливо кружатся и в душу колотятся глухо.
Впущу/пропущу их безбрежие стихами сквозь сердца порталы.
Я стала немыслимо нежная . Такая лиричная стала...

Ну и сколько же в жизни моей побывало дождей?
И в окошко стучали, и бились в закрытые двери.
В их привязанность трудно открытой душой не поверить,
Но взаимности мне испытать не дано, хоть убей.

Грусть навеяв, просохнут, беспечною детской слезой,
Или сыплют без продыху скорбь нагоняя привычно
И талдычат по крыше морзянкой рассказы о личном,
Память солнечных дней потопив своей песней простой.

Я открою окно, дождь впустив в неприметный свой дом,
Пусть просохнет, бедняга, на радость ближайшим соседям
А потом с ним уедем на юг, непременно уедем,
Там мечтают всё лето и думают только о нём...

Не хватает праздника гормонов,
Яростно бушующих в крови,
Резонансной бури в царстве сонном,
Что встряхнёт/разбудит/оживит,
Подмывает вновь не спать ночами,
Предаваясь сладостным мечтам,
И дышать входящими звонками/
Перепиской долгой по душа́м.
Снова рваться бесперечь на встречу
И бродить без устали впотьмах,
Видеть отраженную беспечно
Нежность в темных ласковых зрачках.
И встречаться, будто на мгновенье,
Расставаться, словно на века,
Это так и будет, несомненно
Точно/на все сто/наверняка.
Собирая счастье по крупицам
Я прошу, пока ещё любя -
Помоги без памяти влюбиться
Заново, единственный, в тебя...

А я люблю. Не хвастаюсь, не плачу,
Не презираю, не боготворю.
Мерцает в сердце нежный негорячий
Неяркий свет, подобный янтарю.

Моя любовь тиха и неприметна,
Со стороны, пожалуй, не видна,
Берёзы на ветру качнулась ветка -
И вот в душе́ затеплилась весна.

Да, я люблю. Февральские метели,
Июльский зной, сентябрьский листопад,
Апрельских птиц заливистые трели
И дождь, заморосивший невпопад.

Люблю без слов. Широкие просторы,
Ночную радость песен соловья,
И жизни ритм - спокойный и нескорый,
Ведь это чудо - Родина моя.

Ты зацелована до слёз весенним солнцем,
Оно рыжинкой пролилось - теперь смеётся,
И эта радость разошлась жаро́й по венам,
Даря любви тебе запас самозабвенной.

Кому-то этот мягкий свет согреет душу,
Кому-то, кто уже согрет - покой нарушит,
А кто-то вовсе ничего и не заметит:
И без того, мол, нелегко на этом свете...

Возможно вскорости сгоришь в сердечном пекле,
Исчезнешь, милый мой малыш, в круженьи пепла,
А может, кто-то заберёт частицу жа́ра
Тебя навек спасая от шального дара...

Листья больше не жгут. Может это и правильно, только
Запах жжёной листвы с детства осени ранней сродни,
И хрустят под ногами, как летнего солнца осколки
И не могут к светилу назад возвратиться они.
Им весёлый огонь открывал к поднебесью дорогу
И из жухлых комков превращал в ослепительный свет,
И вокруг становилось теплее, пускай ненамного.
Больше нет тех костров, как и детства далёкого нет...

Вот бывает - отсидишь ногу,
И не чувствуешь её вовсе,
Да не больно это, ей-богу,
Неприятно только, чертовски.


Можно так же отсидеть душу?
Пусть не всю, а только часть, можно?
С непривычки пусть сперва струшу:
Без эмоций мне слегка тошно.

Да, чувствительность ушла, чудо!
Но фантомные грызут боли,
И от этого мне так худо,
Будто разом съела пуд соли.

Ни любви теперь нет, ни грусти,
Жизнь ужасно стала вдруг пресной.
Нет, верните мне мои чувства!
Пусть буянят, я стерплю, честно...