Моя подруга влюбилась. Парень, которого она себе сыскала, был по-своему уникален. Он редко улыбался, говорил медленно, делая большие паузы между фразами, резко критиковал её творческие потуги как художницы, но критиковал как-то так, что, казалось, похвала ценителя может сравниться только с Нобелевской премией. А потому ей было вовсе не обидно.
Марик имел спортивное тело; узкие длинные ступни и весь облик его напоминали экзотической породы кота или горностая. Угольки глаз загадочно поблескивали среди заросшего щетиной лица, жёсткие короткие волосы не требовали расчёски, устремляя свой рост туда, куда направила их природа, а мягкий, баюкающий голос придавал ему неповторимый шарм.
Подругу мою звали Мариной. Пережив развод с мужем, она чувствовала себя свободной и счастливой. Средства на жизнь и творчество давала работа: в период с осени до весны Марина торговала демисезонными пальто и трикотажными платьями, колеся по просторам родины на маленьком грузовичке в компании двух женщин и водителя. Бизнес, хоть и маленький, позволял ей регулярно отдыхать в тёплых странах, роскошно одеваться и иметь некоторые слабости.
Знакомство произошло в ресторане. Марик пригласил ее на танец и не отпускал до конца вечера. Он источал тонкий аромат, который смешивался с разгорячённым телом. Говорили они о живописи; начав с мэтров Ренессанса, скоро перешли к импрессионистам – любимой теме Марины. Интереснее собеседника она ещё не встречала. Мужчина прекрасно владел темой. Марик не навязывался провожать Марину домой, женщина вызвала такси и уехала, договорившись встретиться с интересным другом завтра в художественном салоне, где висело три её пейзажа и несколько абстрактных композиций, выполненных в технике «батик».
Марина не водила мужчин в свою квартиру, с трудом отвоёванную у бывшего мужа и служившую ей мастерской. Детей у неё не было, поэтому при разводе ей досталась крошечная однушка, уютная и тёплая. Расположенная на восемнадцатом этаже, она была ближе к Богу. Выходя на лоджию покурить, можно было созерцать панораму города и любоваться куполами двух церквей, а шум от проспекта не достигал её заоблачных высот.
Возможно, для того, чтобы произвести впечатление на женщину, Марик старался не рассказывать о себе. Марине он казался психотерапевтом с обширной практикой. Ну или не психотерапевтом, а экстрасенсом. Во всяком случае, он был специалистом в медицине. Казалось, ему под силу была черная магия, гипноз или что-то подобное - он умел захватить внимание публики, убедить в нелогичном, настроить на нужный лад.
С первого взгляда на картины Марик увидел, что в них не хватает темы. Для того, чтобы они продавались, нужно придумать захватывающий сюжет. Он обещал помочь с темой, которая сделает Марину знаменитой. И, хотя женщина не думала о славе, ей было интересно поработать над таким жанром. Перед художницей открывались интересные перспективы, в голове звучала музыка, сны становились цветными.
Для выплеска энергии подруга прибежала ко мне. По её внешнему виду диагноз установить можно было безошибочно: погибла Марюха!
Я сразу подумала, что парень, видимо, альфонс. Уж слишком он был хорош, судя по описанию. Раньше времени разочаровывать лучшую подругу я не хотела и посоветовала понаблюдать за ним пристальнее. Кстати пригласила их к себе в гости.
Смотрины прошли замечательно. Приятель подруги вёл себя как настоящий разведчик. За полтора часа общения мы с Мариной выложили ему о себе всё, он же так и остался загадкой.
Марик только добавил интриги. Теперь мы двумя головами мучились над вопросом: что ему нужно от Маришки? Вроде бы не сектант, не альфонс (Марик не торопился налаживать за счёт девушки свой быт). Может, всё-таки он влюблён в мою несчастную Марюху? Оставалось последнее средство – раскрыть Маришкино «логово». Тем более, что та была готова…
Наконец свершилось невозможное: впервые мужская нога переступила порог Марининой «штаб-квартиры».
Осмотрев копии с картин Моне и, особенно, Сальвадора Дали, висевшие на стене, мужчина вдруг начал ругаться. Неожиданно прозвучали из его уст реплики:
- Так нельзя писать! У тебя протечка мозгов. Ты идиотка!
Женщина опешила, попросила объяснить, что это за «протечка»? Её очень удивило подобное неуважение к ней, к женщине…
Марат указал на Дали́. Эта картина вызвала у него такой взрыв эмоций. Марина объяснила, что это не её картина, а только копия с картины гениального живописца…
- Все равно! – негодовал «ценитель», - так не пишут! Искусство должно приносить радость!
Вот тут с глаз влюбленной женщины слетела пелена, и перед ней предстал обыкновенный человек с обывательским мышлением...
Хохотали мы долго. А картина теперь висит на кухне на самом видном месте, как напоминание о том, как один мужик двух баб обманул!
Марик имел спортивное тело; узкие длинные ступни и весь облик его напоминали экзотической породы кота или горностая. Угольки глаз загадочно поблескивали среди заросшего щетиной лица, жёсткие короткие волосы не требовали расчёски, устремляя свой рост туда, куда направила их природа, а мягкий, баюкающий голос придавал ему неповторимый шарм.
Подругу мою звали Мариной. Пережив развод с мужем, она чувствовала себя свободной и счастливой. Средства на жизнь и творчество давала работа: в период с осени до весны Марина торговала демисезонными пальто и трикотажными платьями, колеся по просторам родины на маленьком грузовичке в компании двух женщин и водителя. Бизнес, хоть и маленький, позволял ей регулярно отдыхать в тёплых странах, роскошно одеваться и иметь некоторые слабости.
Знакомство произошло в ресторане. Марик пригласил ее на танец и не отпускал до конца вечера. Он источал тонкий аромат, который смешивался с разгорячённым телом. Говорили они о живописи; начав с мэтров Ренессанса, скоро перешли к импрессионистам – любимой теме Марины. Интереснее собеседника она ещё не встречала. Мужчина прекрасно владел темой. Марик не навязывался провожать Марину домой, женщина вызвала такси и уехала, договорившись встретиться с интересным другом завтра в художественном салоне, где висело три её пейзажа и несколько абстрактных композиций, выполненных в технике «батик».
Марина не водила мужчин в свою квартиру, с трудом отвоёванную у бывшего мужа и служившую ей мастерской. Детей у неё не было, поэтому при разводе ей досталась крошечная однушка, уютная и тёплая. Расположенная на восемнадцатом этаже, она была ближе к Богу. Выходя на лоджию покурить, можно было созерцать панораму города и любоваться куполами двух церквей, а шум от проспекта не достигал её заоблачных высот.
Возможно, для того, чтобы произвести впечатление на женщину, Марик старался не рассказывать о себе. Марине он казался психотерапевтом с обширной практикой. Ну или не психотерапевтом, а экстрасенсом. Во всяком случае, он был специалистом в медицине. Казалось, ему под силу была черная магия, гипноз или что-то подобное - он умел захватить внимание публики, убедить в нелогичном, настроить на нужный лад.
С первого взгляда на картины Марик увидел, что в них не хватает темы. Для того, чтобы они продавались, нужно придумать захватывающий сюжет. Он обещал помочь с темой, которая сделает Марину знаменитой. И, хотя женщина не думала о славе, ей было интересно поработать над таким жанром. Перед художницей открывались интересные перспективы, в голове звучала музыка, сны становились цветными.
Для выплеска энергии подруга прибежала ко мне. По её внешнему виду диагноз установить можно было безошибочно: погибла Марюха!
Я сразу подумала, что парень, видимо, альфонс. Уж слишком он был хорош, судя по описанию. Раньше времени разочаровывать лучшую подругу я не хотела и посоветовала понаблюдать за ним пристальнее. Кстати пригласила их к себе в гости.
Смотрины прошли замечательно. Приятель подруги вёл себя как настоящий разведчик. За полтора часа общения мы с Мариной выложили ему о себе всё, он же так и остался загадкой.
Марик только добавил интриги. Теперь мы двумя головами мучились над вопросом: что ему нужно от Маришки? Вроде бы не сектант, не альфонс (Марик не торопился налаживать за счёт девушки свой быт). Может, всё-таки он влюблён в мою несчастную Марюху? Оставалось последнее средство – раскрыть Маришкино «логово». Тем более, что та была готова…
Наконец свершилось невозможное: впервые мужская нога переступила порог Марининой «штаб-квартиры».
Осмотрев копии с картин Моне и, особенно, Сальвадора Дали, висевшие на стене, мужчина вдруг начал ругаться. Неожиданно прозвучали из его уст реплики:
- Так нельзя писать! У тебя протечка мозгов. Ты идиотка!
Женщина опешила, попросила объяснить, что это за «протечка»? Её очень удивило подобное неуважение к ней, к женщине…
Марат указал на Дали́. Эта картина вызвала у него такой взрыв эмоций. Марина объяснила, что это не её картина, а только копия с картины гениального живописца…
- Все равно! – негодовал «ценитель», - так не пишут! Искусство должно приносить радость!
Вот тут с глаз влюбленной женщины слетела пелена, и перед ней предстал обыкновенный человек с обывательским мышлением...
Хохотали мы долго. А картина теперь висит на кухне на самом видном месте, как напоминание о том, как один мужик двух баб обманул!
ндекс
