Я уезжала навсегда, ничего не взяв из мира, в котором не было проблем, а были удобства и комфорт, правильное питание и безвкусная жизнь. Уезжала из гигантского заповедника, в котором машины управляют людьми, решая железными мозгами, как им жить.
Впервые в жизни я заревела. Напряжение отпустило, и тревоги за последний месяц хлынули из глаз. Соленые ручьи разъедали мне щёки, рыдания не давали дышать. Петя сосредоточился на дороге и молчал. Он мысленно обещал мне никогда не возвращаться в тот бездушный мир, в котором нет места для влюбленных.
Мы понимали, что нас будут искать, но кто? Программа, устроившая рай на Земле, не предполагала, что из него кто-то станет удирать. По её мнению в цифровом мире все должны быть счастливы. Поэтому, за нами не было погони, но это пока…
***
В гостиницу мы прибыли под утро. Я уснула уже в вестибюле, на диване, а мой друг отогнал автомобиль с роботом и вернулся ко мне. Весь следующий день мы снова путешествовали: сначала поездом, потом на лайнере, потом на машине. Конца пути не предвиделось.
Мне нравился статус жены - женщины несвободной - и я, подобно багажу, плюхалась в новые кресла, полностью доверяясь мужу. Думаю, я даже поглупела тогда порядком.
Я верила в Петю и в то, что у нас будет семья, дети. Что я буду любить их, научусь готовить, стирать, мыть полы не хуже роботов. Только бы добраться до дома. Места, где мы будем счастливы.
***
Наше турне закончилось через три дня. Мы приземлились в Приморском крае, где у Пети жили когда-то родственники. Имели два гектара земли, на которых выращивали хлеб. Родственники ушли в иной мир, а потомки подались в Сибирь, поближе к цивилизации. Всем хотелось тогда лёгкой жизни. Но земля осталась за Петей, и доказать это было легко, с помощью биометрии. Приморский край развивался когда-то неплохо, только больше там селилось китайцев, чем россиян. Но потом, с развитием цифровых технологий, край опустел. Повсюду нас встречали ветхие, полуразрушенные дома, утонувшие в густых зарослях. Тайга наступала на человека, съедая зелёными челюстями дома, в которых когда-то жили люди. Деревня напоминала кладбище с деревянными и каменными памятниками.
Мы с трудом пробрались сквозь лес, и тут обнаружилось, что отдельные домики всё же понемногу обживались кем-то: пахло дымком, скрипела калитка, но обитателей не было видно.
Петин домик был свободен, и мы с удовольствием в него вселились. Там было всё для будущего рая: два кирпичных этажа, пруд с карасями, медовые поля и лечебное солнце. Я купалась, загорала, впитывая силы природы. Носила одежду, которая нашлась в шкафу, варила кашу на плитке, заваривала чай… Любая работа доставляла мне радость. Я стала настоящей дикаркой, которыми пугают детей. А ещё я ждала ребенка. И это особенно радовало.
***
«Женщина всегда красива», – так говорит Петя. Я скажу больше: Женщина обязательно должна быть красива. Иначе ей никогда не постичь главного женского секрета – умения уживаться с мужчиной!
О! Мне нелегко давалось это искусство. Иногда даже тянуло в прошлую жизнь. Впервые приходилось заботиться о другом человеке, вникать в его привычки, угождать вкусам. Воспитанная роботами, я не могла постичь разницы между хорошим и плохим чаем, не умела носить платьев, краситься, а он откуда-то знал толк во всём этом. Петя, вообще, многое знал…
***
Между тем меня навестили гости из цивилизованного мира. Я узнала их по бесформенным защитным костюмам. Коричнево-серые люди зачем-то нашли меня. Были «опрошены» мои роботы, сняты показания с камер, разосланы запросы по городам. Где-нибудь я оставила свои пальчики или следы ДНК. Ну что ж, самое худшее, что они мне сделают, - вышлют из страны. Ничего, переживём и это.
За неимением приличного филиала пришлось ехать в райцентр. По дороге агенты выжигали глазами на моих загорелых плечах все страшные эпитеты, какие там могли поместиться, но и только. Ни один из службистов не нахамил мне, несмотря на то, что я была без защитного костюма. И вообще, я, наконец, поняла, что спецкостюмы защищают не от инфекции, они изолируют людей друг от друга. Я выбросила «защиту», соседи последовали моему примеру и в нашем местечке зародилось общество. Мы общаемся и дружим, чему очень рады.
В районной больничке выяснилось, что я беременна. Этого не ожидали. На меня возлагались большие надежды, а тут такое. Что теперь было со мной делать? Везти пленницу назад нельзя и возвращаться без меня тоже. Я, молодая девушка, должна жить среди ровесников в центре, но дикарку, беременную от случайного мужчины, туда не пустят. Мой малыш им тоже не нужен, но убивать его нельзя. Не решив дилеммы, меня поместили в бокс, где взяли анализы и назначили витаминную терапию. Через три недели меня переодели в "защиту" и пригласили в кабинет главного. В сером балахоне я чувствовала себя мутно, но отвечала спокойно, с достоинством, и Петю не выдала.
Главный известил меня о том, что я поступила неправильно, допустив до себя мужчину, но что государство карать меня не будет. Мой муж будет подвергнут насильственной стерилизации, после чего сможет жить и трудиться на благо общества. Наш ребенок государству не нужен, поэтому соцпакета ему не дадут. (В соцпакет входит медицинская страховка, квартира, машина, ро́боты, питание и образование). От выполнения гражданского долга он освобождается. Он имеет право покинуть страну или проживать в ней в особом статусе. (То есть, нищим). Мы с мужем также лишаемся соцпакета, пока не придём с повинной. В этом случае мы можем вернуться назад, отдельно друг от друга и без ребенка. Куда при этом денется малыш, не оговаривается. По возвращении в город, я должна буду исполнить свой гражданский долг, после которого мне вернут прежний статус.
Итак, мы стали вне закона. От этого было страшно и весело. Обливаясь потом и дрожа, я вышла на улицу и поспешила домой. Настойчивая мысль предупредить Петю толкала меня вперёд.
По дороге я поймала машину. За рулём сидела женщина. Она отвезла меня домой, но дома мужа не оказалось. Всю неделю я не отходила от окна и почти не ела, ожидая его. Но Пети не было. Он исчез.
Впервые в жизни я заревела. Напряжение отпустило, и тревоги за последний месяц хлынули из глаз. Соленые ручьи разъедали мне щёки, рыдания не давали дышать. Петя сосредоточился на дороге и молчал. Он мысленно обещал мне никогда не возвращаться в тот бездушный мир, в котором нет места для влюбленных.
Мы понимали, что нас будут искать, но кто? Программа, устроившая рай на Земле, не предполагала, что из него кто-то станет удирать. По её мнению в цифровом мире все должны быть счастливы. Поэтому, за нами не было погони, но это пока…
***
В гостиницу мы прибыли под утро. Я уснула уже в вестибюле, на диване, а мой друг отогнал автомобиль с роботом и вернулся ко мне. Весь следующий день мы снова путешествовали: сначала поездом, потом на лайнере, потом на машине. Конца пути не предвиделось.
Мне нравился статус жены - женщины несвободной - и я, подобно багажу, плюхалась в новые кресла, полностью доверяясь мужу. Думаю, я даже поглупела тогда порядком.
Я верила в Петю и в то, что у нас будет семья, дети. Что я буду любить их, научусь готовить, стирать, мыть полы не хуже роботов. Только бы добраться до дома. Места, где мы будем счастливы.
***
Наше турне закончилось через три дня. Мы приземлились в Приморском крае, где у Пети жили когда-то родственники. Имели два гектара земли, на которых выращивали хлеб. Родственники ушли в иной мир, а потомки подались в Сибирь, поближе к цивилизации. Всем хотелось тогда лёгкой жизни. Но земля осталась за Петей, и доказать это было легко, с помощью биометрии. Приморский край развивался когда-то неплохо, только больше там селилось китайцев, чем россиян. Но потом, с развитием цифровых технологий, край опустел. Повсюду нас встречали ветхие, полуразрушенные дома, утонувшие в густых зарослях. Тайга наступала на человека, съедая зелёными челюстями дома, в которых когда-то жили люди. Деревня напоминала кладбище с деревянными и каменными памятниками.
Мы с трудом пробрались сквозь лес, и тут обнаружилось, что отдельные домики всё же понемногу обживались кем-то: пахло дымком, скрипела калитка, но обитателей не было видно.
Петин домик был свободен, и мы с удовольствием в него вселились. Там было всё для будущего рая: два кирпичных этажа, пруд с карасями, медовые поля и лечебное солнце. Я купалась, загорала, впитывая силы природы. Носила одежду, которая нашлась в шкафу, варила кашу на плитке, заваривала чай… Любая работа доставляла мне радость. Я стала настоящей дикаркой, которыми пугают детей. А ещё я ждала ребенка. И это особенно радовало.
***
«Женщина всегда красива», – так говорит Петя. Я скажу больше: Женщина обязательно должна быть красива. Иначе ей никогда не постичь главного женского секрета – умения уживаться с мужчиной!
О! Мне нелегко давалось это искусство. Иногда даже тянуло в прошлую жизнь. Впервые приходилось заботиться о другом человеке, вникать в его привычки, угождать вкусам. Воспитанная роботами, я не могла постичь разницы между хорошим и плохим чаем, не умела носить платьев, краситься, а он откуда-то знал толк во всём этом. Петя, вообще, многое знал…
***
Между тем меня навестили гости из цивилизованного мира. Я узнала их по бесформенным защитным костюмам. Коричнево-серые люди зачем-то нашли меня. Были «опрошены» мои роботы, сняты показания с камер, разосланы запросы по городам. Где-нибудь я оставила свои пальчики или следы ДНК. Ну что ж, самое худшее, что они мне сделают, - вышлют из страны. Ничего, переживём и это.
За неимением приличного филиала пришлось ехать в райцентр. По дороге агенты выжигали глазами на моих загорелых плечах все страшные эпитеты, какие там могли поместиться, но и только. Ни один из службистов не нахамил мне, несмотря на то, что я была без защитного костюма. И вообще, я, наконец, поняла, что спецкостюмы защищают не от инфекции, они изолируют людей друг от друга. Я выбросила «защиту», соседи последовали моему примеру и в нашем местечке зародилось общество. Мы общаемся и дружим, чему очень рады.
В районной больничке выяснилось, что я беременна. Этого не ожидали. На меня возлагались большие надежды, а тут такое. Что теперь было со мной делать? Везти пленницу назад нельзя и возвращаться без меня тоже. Я, молодая девушка, должна жить среди ровесников в центре, но дикарку, беременную от случайного мужчины, туда не пустят. Мой малыш им тоже не нужен, но убивать его нельзя. Не решив дилеммы, меня поместили в бокс, где взяли анализы и назначили витаминную терапию. Через три недели меня переодели в "защиту" и пригласили в кабинет главного. В сером балахоне я чувствовала себя мутно, но отвечала спокойно, с достоинством, и Петю не выдала.
Главный известил меня о том, что я поступила неправильно, допустив до себя мужчину, но что государство карать меня не будет. Мой муж будет подвергнут насильственной стерилизации, после чего сможет жить и трудиться на благо общества. Наш ребенок государству не нужен, поэтому соцпакета ему не дадут. (В соцпакет входит медицинская страховка, квартира, машина, ро́боты, питание и образование). От выполнения гражданского долга он освобождается. Он имеет право покинуть страну или проживать в ней в особом статусе. (То есть, нищим). Мы с мужем также лишаемся соцпакета, пока не придём с повинной. В этом случае мы можем вернуться назад, отдельно друг от друга и без ребенка. Куда при этом денется малыш, не оговаривается. По возвращении в город, я должна буду исполнить свой гражданский долг, после которого мне вернут прежний статус.
Итак, мы стали вне закона. От этого было страшно и весело. Обливаясь потом и дрожа, я вышла на улицу и поспешила домой. Настойчивая мысль предупредить Петю толкала меня вперёд.
По дороге я поймала машину. За рулём сидела женщина. Она отвезла меня домой, но дома мужа не оказалось. Всю неделю я не отходила от окна и почти не ела, ожидая его. Но Пети не было. Он исчез.
ндекс
