Завтра солнце появится рыжее,
И судьба ко мне будет добра:
Завтра снова её увижу я
На проспекте в 7. 20 утра.
В тёмной курточке и берете.
Две косички, учебников груз.
Обувь сменная в сумке-пакете,
А в глазах – ожиданье и грусть.
Сердце радостным скачет зайчишкой,
Лишь завижу вдали силуэт.
До чего я несмелый мальчишка! -
Познакомиться храбрости нет.
Каждый час ожиданьем отмечен.
Льётся день ручьём серебра.
Потому что опять я встречу
Эту девочку завтра с утра.
Я не слышу губ её лепет.
И не знаю, что на душе.
Она, может, пока и не лебедь,
Но не гадкий утёнок уже.
Мне не нравятся выходные,
Долгих школьных каникул пора.
Неживые те дни, ножевые:
Мне её не встретить с утра.
Ничего от неё не надо.
Только взглядом слегка коснусь.
Целый день душа будет рада.
Лишь под вечер нахлынет грусть.
Но и вечер, конечно, не вечен.
Ночь приходит, тиха и мудра.
Завтра, завтра с нею я встречусь
Как всегда, в 7.20 утра!
(Геннадий Ростовский)
И судьба ко мне будет добра:
Завтра снова её увижу я
На проспекте в 7. 20 утра.
В тёмной курточке и берете.
Две косички, учебников груз.
Обувь сменная в сумке-пакете,
А в глазах – ожиданье и грусть.
Сердце радостным скачет зайчишкой,
Лишь завижу вдали силуэт.
До чего я несмелый мальчишка! -
Познакомиться храбрости нет.
Каждый час ожиданьем отмечен.
Льётся день ручьём серебра.
Потому что опять я встречу
Эту девочку завтра с утра.
Я не слышу губ её лепет.
И не знаю, что на душе.
Она, может, пока и не лебедь,
Но не гадкий утёнок уже.
Мне не нравятся выходные,
Долгих школьных каникул пора.
Неживые те дни, ножевые:
Мне её не встретить с утра.
Ничего от неё не надо.
Только взглядом слегка коснусь.
Целый день душа будет рада.
Лишь под вечер нахлынет грусть.
Но и вечер, конечно, не вечен.
Ночь приходит, тиха и мудра.
Завтра, завтра с нею я встречусь
Как всегда, в 7.20 утра!
(Геннадий Ростовский)