Тело как текст и текст как тело:
Взгляд с точки зрения Калачакра-тантры (в сокращении)

Весна А.Уоллес

Изучая тело, современные генетики рассматривают его как генетический код и стремятся считать его་в качестве понятной копии того, каким образом тело формируется и поддерживается. В этом смысле, для генетиков, податливый генетический материал служит метафорой тела. Практики традиции Калачакры в Индии видели тело схожим образом. Они рассматривали тело как тантрический текст, состоящий из мантр и букв, что обеспечивало схему объединённых ума и тела, его действий, привычных склонностей и возможностей для трансформации. Они разработали свой собственный метод интерпретации, редактирования и изменения этого текста для преобразования обычного тела, характеризующееся страданиями, в тело блаженства пустой формы.

Можно сказать, что в контексте традиции Калачакры тантра также воспринимается как метафора тела, поскольку тантрический текст и то, о чем он говорит, сами соотносятся как система ума и тела человека. Однако тантрический текст также понимается как представление тела предельной реальности, проявляющейся в литературной форме, или литературное воспроизведение Ваджрасаттвы, гнозиса блаженства Будды.

В этой статье я буду обсуждать одновременно и индийское буддийское объяснение содержания Калачакра-тантры как тела, и интерпретацию тела как тантрического текста Калачакры, имеющего предопределяющую функцию. Эти две интерпретации могут быть одинаково актуальны для нашего понимания концепций тантры и тантрического тела.

Буддийская тантрическая концепция тела как дискурса дхармы, или священного текста, имеет своих предшественников в более ранней буддийской литературе. В ранних источниках пали его предшественники могут быть признаны в буддийских определениях дхармы, содержащихся в дискуссиях, относящихся к дискурсу Будды о дхарме. ...В пали-суттах сам Будда отождествляется с дхаммой благодаря своему пониманию зависимого происхождения. Поэтому одним из эпитетов Будды в пали суттах является дхамма-бхута ("тот, кто стал дхаммой”); и Будда цитируется так: "Тот, кто видит дхамму, видит меня, и тот, кто видит меня, видит дхамму. " Эта ранняя буддийская интерпретация дхармы предполагает, что, обретя трансформирующее понимание в дхарма-дискурсе, человек становится воплощением дхармы. Это также показывает, что в контексте раннего буддизма сансарный индивид, который полностью постигает дхарма-дискурс с обоими его аспектами - сансарским и нирваническим - превращается в его нирванический аспект. Таким образом, нет ничего вне самой дхармы, что трансформируется, и нет ничего вне дхармы, что приводит к трансформации. Эта интерпретация может быть также подкреплена утверждением, приведенным в комментарии к Патисамбхидамагге, в котором фраза “дхаммачакка” интерпретируется как дхарма, являющаяся оружием (пахараначакка), с помощью которого уничтожаются умственные страдания (клеша). Такое понимание Дхармы как трехмерного феномена, состоящего из основы, средств и результата преобразующего прозрения, находит отражение в более поздних буддийских взглядах на Махаяна-сутры и в буддийских тантрических интерпретациях термина "тантра".

В последующей литературе Махаяны сутра Великой колесницы рассматривается как текстовое воплощение всех благих качеств Будды. Поэтому человеку говорят, что, слушая, запоминая, повторяя или копируя Махаяна-сутру, он приобретет эти хорошие качества и увидит Будд. Точно так же Саддхармапундарика утверждает, что, читая, копируя, осваивая и обучая этому тексту других, человек достигает чистого и совершенного тела, которое отражает тройственную Вселенную со всеми Буддами и бодхисаттвами в ней. Кроме того, в Лалитавистаре говорится, что дом, в котором находится этот текст дхармы, является местом обитания татхагат, и тот, кто овладеет им, будет подобен нетленному океану. Подобные утверждения указывают на то, что также в контексте Махаяны, овладевая дискурсом Дхармы, который является вместилищем всех добродетелей и средством достижения добродетелей, человек становится живым текстом Дхармы, внушенным добродетелью и достойным почтения.

В индийских буддийских тантрических источниках термин тантра часто определяется как "связный дискурс". В Амритаканике говорится следующее: Тантра называется "связным дискурсом"."Сансара считается тантра. Тантра называется "тайным действом". Высшее называется "тантра". Таким образом, подобно раннему буддийскому определению Дхармы, здесь тантрический дискурс имеет сансару и нирвану как два взаимосвязанных аспекта.

Согласно другим буддийским определениям этого термина, этот ”связанный дискурс", как говорят, имеет три аспекта, а именно: причину (хету), результат (пхала) и метод (упайя), ведущий к результату. Хотя в различных буддийских тантрических текстах интерпретации этих трех взаимосвязанных аспектов тантрического дискурса немного отличаются, они в равной степени предполагают, что индивидуум может рассматриваться как тантра со всеми ее аспектами. Согласно комментарию Йогаратнамы к Хеваджратантре (1959, С. 105), причинный аспект тантры - это живые существа (саттва), которые являются членами ваджрной семьи. Хеваджрапанджика-муктавали, являющийся еще одним комментарием к Хеваджра-тантре, представляет причинную тантру как причинную Хеваджру (хету-хеваджру), которую он идентифицирует как генеалогическую линию (готру) и как ваджрную семью.8 в Гухьясамаджатантре (гл.18, ст. 34-35), причинный аспект - это природа (пракрити), которая является причиной формы, или явления (акрити).9 в "Гунаватитике", комментарии к Махамайатантре, (1992, стр. 2-3), это безначальный и бесконечный ум живых существ, который светится по своей природе (пракритипрабхасвара) и является причиной духовного пробуждения.

Что касается аспекта метода тантры, то во всех вышеупомянутых текстах он описывается как средство преобразования причинного аспекта тантры в ее результирующую форму.

Таким образом, и здесь то, что трансформируется на тантрическом пути, не является чем-то вне самой тантры, но скорее один аспект тантры трансформируется в другой ее аспект посредством еще одного аспекта тантрического дискурса. Это говорит о том, что тантра как текст, закодированный в человеческом теле, податлива и поэтому может быть изменена. Это воплощенный тантрический текст, который может быть изменен не через внешнюю силу, а через собственную внутреннюю работу. Как будет показано ниже, только внутренняя работа воплощенного тантрического текста или его собственная манипуляция приводит к его трансформации.

Более того, результирующая форма тантры, которая есть реальность (таттва), или гнозис высшего и нетленного блаженства, объявляется имеющей свое происхождение и место в теле. В "Амритакатике" гнозис возвышенного блаженства (маха-сукха-гьяна) упоминается как возвышенная тантра (маха-тантра) и как возвышенная мантра (маха-мантра).В этом и других буддийских тантрических текстах отождествление мантры с гнозисом возвышенного блаженства оправдано на том основании, что мантра обеспечивает защиту (трана) ума (манас) посредством регулирования пран, в то время как врожденное блаженство является источником возникновения всех мантр и их достижений.

В комментарии Вималапрабхи к Калачакратантре, гл. 4, ст. 7, состояние высшего, нерушимого блаженства (парамакшарасукха) отождествляется со слогом "а", который, как первый слог санскритского алфавита, обозначает источник дхармы (дхармодаю) и ваджрное лоно всех Будд. Как таковая, она рассматривается как фундаментальная причина всех выражений, как место рождения всех мантр. В свете этой точки зрения отдельные слоги, составляющие тантрический дискурс, объявляются имеющими природу мантры; и мантра, как говорят, находится в теле. Таким образом, тантра, которая отождествляется с мантрой на этой основе, является текстом, который закодирован в теле индивидуума в форме мантрических слогов.

kākārāt kāraṇe śānte lakārat layo ‘tra vai
cakārāc calacittasya krakārāt kramabandhanaiḥ

Эти два стиха ясно указывают на то, что текст Калачакра-тантры, который очищен по своему содержанию и структуре, должен пониматься не только как простое рассуждение о Калачакре, но и как сам Адибуддха. Садхупутра и Наропа, комментируя эти два стиха в Секоддешатиппани и Секоддешатике соответственно, указывают на Адибуддхатантру как на самого Адибуддху Калачакру. Для Садхупутры Адибуддхатантра “не имеет ни начала, ни конца, лишена приверженности двум крайним позициям и передает полное мирское и сверхмирское знание.

Садхупутра отождествляет Адибуддхатантру с результирующим аспектом тантры, Буддой Калачакрой. Наропа делает то же самое, объясняя приведенное выше Вималапрабхой толкование термина “Калачакра” следующим образом. Относительно слога “ка” он говорит: “Причина (карана), называемая телом бодхичитты, является мирной и свободной от концептуализации (викальпа) вследствие разрушения бодрствующего состояния; и это нирманакая вследствие приостановки капли тела (кайя-бинду) в lalāṭa . Относительно слога “ла” он говорит: “Когда это достигнуто, растворение (лайя) праны, подразумевающее разрушения состояния сна, становится самбхогакайей вследствие приостановки капли речи (вак-бинду) в горле.” Что касается слога “ча”, он указывает: "Движение (кала), которое движется к объектам чувств, таким как звук и тому подобное, в бодрствующем и сновидческом состояниях - это ум, имеющий природу [семенного] испускания (cyuti), преодолевающий темноту и приобретающий через трансформацию восемнадцать телесных составляющих. Такое связывание - это устранение тьмы, разрушение состояния сна без сновидений вследствие остановки капли ума (читта-бинду) в сердце, дхармакая.” Наконец, что касается слога “кра”, он комментирует: “Последовательный процесс (крама) - это испускание капель тела и так далее. Связывание этого [испускания] есть разрушение четвертого состояния посредством врожденного блаженства. Благодаря остановке капли гнозиса (джняна-бинду) преходящего [блаженства], достигается сахаджакая. Таким образом [Калачакра] состоит из четырех тел.”

Более того, поскольку о Калачакре говорят как о единстве (экатва) знания о неразрушимом блаженстве, называемом термином “время” (кала), и объекта знания, или мира, характеризующегося бесконечными существами трех сфер, называемого термином “колесо” (чакра), Калачакратантру следует рассматривать не только как представление ума Будды Калачакры, но и как представление тела чувствующих существ.

В Калачакратантре и в Вималапрабхе тантра также отождествляется с телом индивидуума, как высшая мантра или как тантрический дискурс и его предмет. В "Вималапрабхе" говорится, что изначальная Адибуддхатантра, состоящая из 1620 божеств, - это нади в теле. Из этой коренной тантры возникла Калачакратантра в соответствии с классификацией нади сердечной чакры.
Далее в Вималапрабхе говорится, что не только Адибуддхатантра, но и все другие тантры содержатся в теле.

Кроме того, согласно традиции Калачакратантры, человек становится Буддой Манджуваджрой, зная, каким образом Адибуддха и все другие тантры, включенные в Адибуддхатантру, присутствуют в теле. Поэтому и здесь правильное понимание собственного тела как тантрического текста и его предмета является необходимым условием для духовной трансформации.

Однако, будучи телесным текстом, эта включающая в себя тантра в теле характеризуется конечностью, так как она подвержена разрушению. Она несет в себе смысл обычной, условной реальности, которую необходимо превзойти. По этой причине эта телесная и временная тантра нуждается в трансформации в окончательный текст. Его трансформация требует определенного рода перевода, перехода от представления к реальности. Его переход от конечного текста с временным значением к трансцендентному тексту с окончательным значением-это процесс перехода от концептуально построенного текста к неконцептуальному тексту. Этот переход текста из одного состояния бытия в другое предполагает переписывание личной истории. В этом процессе переписывания старые знаки должны быть переосмыслены и впоследствии заменены новыми знаками, необходимыми для захвата реальности. Знаки, выражающие унитарную и несоставную реальность, считаются неконцептуальными знаками; и таким образом, хотя они и функционируют как знаки, в конечном счете, они вовсе не являются знаками.

Именно упомянутый выше третий аспект тантры, известный как метод, или садхана, обеспечивает новую кодировку, необходимую для такого перехода. В ходе садханы, или стадии практики зарождения, ранее обсуждавшиеся группы из тридцати шести согласных различных тантр ментально растворяются. Воплощенный тантрический текст распадается. После этого распада рождается новая тантра, тридцать шесть согласных кодируются в новой форме-в форме божества—мандалы-и возникает их новое значение. Согласные преобразуются в текстовое тело мантрических божеств (мантра-девата). Будучи порожденными с новыми значениями в новую текстовую форму, согласные претерпевают постепенную трансформацию в той же шестиступенчатой последовательности, в которой они первоначально возникли со времени зачатия индивида до шестнадцатилетнего возраста. После своего возрождения в новой форме с новым значением они продолжают претерпевать дальнейшие метаморфозы в шести основных чакрах (ушниша, сердце, лалата и гухья), вызванные вмешательством различных наборов гласных. Гласные - это шесть типов мудрости (праджня), или чистые психофизические совокупности, элементы и тому подобное. Сращенные на вершине согласных, которые несут смысл сострадания по отношению к гласным, они овладевают согласными. В контексте практики Калачакра-тантры этот процесс изменения воплощенного текста, осуществляемый посредством “сращивания” совершенно различных классов звуков, а именно согласных и гласных, называется “запечатыванием” или “печатью” (мудрана) переработанного текста тела, речи и ума. В этой фазе также отредактированные согласные, или пересмотренные тантры йоги и йогини, в теле взаимно связаны умом (читта), или всепроникающим гнозисом (джняна), который является их верховным божеством (наяка).

Однако воплощенный тантрический дискурс, который редактируется таким образом, все еще является временным и концептуально построенным текстом, который, как говорят, является фабрикацией собственного ума человека. Хотя в этой новой форме она продолжает оставаться целостной и последовательной единицей, она все еще структурирована как композиция взаимосвязанных, но разрозненных частей. Следовательно, для его полного изменения необходима дальнейшая редакция, которая объединит взаимно отличающиеся части текста новым способом. Последующая фаза пересмотра влечет за собой взаимную ассимиляцию различных классов согласных, которые были ранее запечатаны их соответствующими гласными. На буддийском тантрическом жаргоне это называется “объятием другой семьи” (пара-кула-лингана). Это подготовительная фаза для фактического слияния йоги тела и тантр йогини друг с другом, образуя единый текст, лишенный различных частей. За этим следует дальнейшая редакция, посредством которой воплощенный текст становится бесчастным и недвойственным текстом, в котором все буквы нади-пран объединены в единое слово “эвам”. Говорят, что слово “эвам” не является термином или концептуальным знаком, потому что это союз мудрости и метода. “Э” - это слог “а”, или пустота, элемент пространства, в локальном случае; а “вам” - это гнозис, возвышенное блаженство, которое возникает и пребывает в пустоте, или пространстве. Таким образом, многосложный текст сводится к двухсложному тексту, который не является ни йогой, ни йогини-тантрой.

На заключительном этапе пересмотра воплощенный текст полностью трансформируется с сжиганием всех его букв огнем того же самого гнозиса (джняны), который ранее связывал их вместе. Следуя модели шестифазного состава, растворения и реконструкции двух более ранних форм текста-феноменальной и концептуальной - процесс его сжигания также осуществляется в шесть последовательных фаз. Этот новый текст, лишенный частей и знаков (нимитта), как говорят, имеет уникальную неконцептуальную форму, характеризующуюся непроизносимыми согласными и гласными. Он сводится к одному слогу “а”. Как таковой, он имеет лицензию на бесформенное, невоплощенное (арупа) пространство и характеризуется как необъяснимый (anirdeśya) и необоснованный (apratistha) в чем-либо.

Будучи сведенным к одной букве, он выходит за пределы субъектно-объектной двойственности и тем самым самосознается в том смысле, что является неделимым cоюзом дискурса, его предмета и автора. Напротив, воплощенный, концептуальный текст, состоящий из множества букв, существует как объект познания по отношению к читателю как его субъекту. Кроме того, воплощенный, концептуальный текст, состоящий из сложного набора систем, существует в диалектическом отношении с другими наборами вне его границ; в то время как невоплощенный и неконцептуальный текст рассматривается как свободный от спорных отношений из-за нелокализованности. Хотя бестелесный тантрический текст не характеризуется формой, говорят, что он также не характеризуется бесформенностью, поскольку он существует в гласной “а”, которая является его пустой формой.

Обсуждаемые методы пересмотра и их результаты показывают, что тантрический текст всегда продуктивен в том, что он обозначает. Возникающая из слога “а”, источника всех выражений и гнозиса в теле, возвышенная тантра принимает различные феноменальные формы. Чтобы прояснить мирские и трансцендентные истины и пути, она принимает форму книги, состоящей из символов мантры и характеризующейся артикуляцией. Он также принимает форму текста, воплощенного в человеческой фигуре, состоящей из нади, психофизических агрегатов и тому подобного. Благодаря общему источнику (йони), эти две феноменальные формы возвышенной тантры - книга и тело - принципиально недвойственны. В этом отношении они являются не просто метафорами друг друга, а двумя различными проявлениями одной и той же реальности. Читатель тантры, знающий эту истину, знает, что он не просто потребитель текста, но и его создатель. Он знает, что только его ум связывает все буквы вместе в единый текст и придает им различные значения, пока он, наконец, не поглощает их в свой собственный гнозис, из которого они первоначально возникли. Осознавая себя всем этим - самим текстом, его автором и ревизионистом, его предметом - человек освобождается от мыслей ума и духовного невежества. Непостоянное тело человека, подверженное болезням, старению и болезням, превращается в блаженное тело гнозиса.

Хотя все Ануттара-йога-тантры согласны с тем, что односложный текст гнозиса возвышенного и нетленного блаженства в основе своей одинаков для всех живых существ, они предлагают различные транскрипции для него. Например, в Хеваджра-тантре оно расшифровывается как слог “хе”, обозначающий Хеваджру, в традиции Калачакры - как слог “ка”, или “Калачакра”, и так далее. Его различные транскрипции определяются различными формами, в которых он может появиться, а не какими-либо другими факторами. Таким образом, в контексте Ануттара-йога-тантр, как эволюция физического тела соответствует созданию канонической тантры, так и закрытие физического тела соответствует закрытию канонического тантрического текста. В случае Калачакра-тантры, которая является последней индийской буддийской тантрой, закрытие тела означает закрытие индийской тантрической традиции. Последствия этих понятий интригуют. Одним из важных следствий для индийской буддийской тантрической традиции является то, что канонический тантрический текст и тело, которые в конечном счете недвойственны и функционируют как средство духовного пробуждения, подобны плоту, который отбрасывается, когда его цель достигнута. В этом отношении канонический тантрический текст и тело следует понимать как саму ваджраяну.

Более того, будучи закрытой и отброшенной в сторону в случае человека, достигшего своей конечной цели, каноническая тантра продолжает быть открытой и функциональной для тех, кто еще не достиг духовного пробуждения. Таким образом, будучи одновременно закрытым для одного человека и открытым для другого, тантрический текст требует различных объяснительных подходов.

Обычное существование человека - это не только индивидуальное, но эгоистическое сознание, это индивидуальная душа, идентифицирующая себя со сложным сплетением своих умственных, виталических, физических переживаний в движении вселенской Натуры. Путем отделения себя ото всякой идентификации с умом, жизнью и телом, человек может вернуться от своего Эго к сознанию подлинного Индивидуума, Дживатмы,кто есть реальный обладатель ума, жизни, тела. Идя далее от этого индивидуума к тому, от чего он есть представляющая и сознающая фигура, он может вернуться к трансцендентному сознанию чистого САМО,абсолютного Существования или абсолютного Несуществования, трех равновесии той же самой вечной Реальности. Но между движением вселенской Натуры и этим трансцендентным Существованием находится космическое сознание, всеобщий Пуруша,для кого вся Натура есть Пракрити,или активная сознающая Сила. Мы можем достигнуть этого, стать этим или расширяться горизонтально, разбив стены Эго, идентифицируя себя со всем существованием в Одном, или двигаясь вверх через серию осознании вплоть до абсолютного Существования.
Путем восхождения в космическое сознание мы видим все в ценностях Безграничного и Единого. Неведение изменяется в особое действие святого Знания, слабость и неспособность - в свободное направление силы, радость и горе, удовольствие и боль - в обладание святым восторгом, борьба - в равновесие ценностей, в святую гармонию... Таким образом, мы прибываем в совершенное освобождение и безграничную ровность. Это есть то завершение, о котором Упанишады говорят: “Он, в ком существование стало им самим, кто знает полностью и видит во всем сущем единство, как может он заблуждаться, откуда будет у него горе?”
Это происходит, когда умственное существо размещается в своих собственных спиритуальных планах, в умственных планах Сат, Чит, Ананды,и бросает вниз их свет и восторг на низшее существование. Но возможно пробовать достигнуть космического сознания путем пребывания на самых низших планах, разбивая их ограничения горизонтально, как мы сказали, и вызывая вниз в них свет и огромность более высокого сознания и существования. Не только дух един, но ум, жизнь, материя едины также. Есть один космический Ум, одна космическая Жизнь, одно космическое Физическое. Все попытки человека достигнуть всеобщей симпатии, всеобщей любви, понимания и знания внутренней души других существовании есть попытка пробить пролом и, в конечном счете, разрушить силой освобождающегося ума и расширяющегося сердца стены Эго и подойти ближе к космическому единству. И если мы можем посредством ума и сердца достигнуть прикосновения Духа, получить сильный прорыв Всевышнего в эту низшую человеческую природу и изменить нашу натуру в отражение святой Натуры путем Любви, путем всеобщей радости, путем единения ума со всей натурой и всеми существами, мы мастерски можем разрушить стены горизонтально. Даже тела реально - не отделенные, не отдельные создания, и потому наше самое физическое сознание способно на единение с физическим сознанием других и космоса. Это единство может быть перенесено даже в тело, как в рассказе об индийском святом, который увидев, как бьют вола на поле, закричал от боли, а на его спине выступили рубцы, как от ударов плетью.
ИНТЕГРАЛЬНАЯ ЙОГА
ШРИ АУРОБИНДО
г. Москва “Никос” 1992

🕉📿САННЬЯСА📿🕉

Сансара, как обусловленное существование - тупик, запутанный лабиринт.
Санньяса, выбор санньясы - это достойный выход из тупика сансары.

Быть санньяси - означает жить осознанно, наедине с Богом, без привязанностей.
Из санньясы возможна садхана, возможен тапас.
Возможна сева.

В этом ее, санньясы, главная ценность.
И никто не сможет вам помешать.
В санньясе они возможны потому, что этот статус создан, предназначен именно для садханы, севы и тапаса.

В санньясе вы можете предаваться садхане, тапасу так долго, сколько захотите, и все поймут это.
А из садханы и тапаса, как известно, рождаются самадхи и сиддхи.

Из самадхи приходит непрерывное осознание истинной природы ума, сахаджи.
Из такого осознания истинной природы ума приходит викальпа-кшая - самоосвобождение, мано-наша - разрушение иллюзии двойственного ума, васана-кшая - разрушение кармических тенденций.

Из мано-наша приходит просветление, джняна, а затем и Освобождение, Мокша.
Из Мокши приходят свобода, вечная мудрость и ничем не обусловленное счастье пребывания в Атмане.

Поэтому санньяса - это самое лучшее, самое великое, что может произойти с вами в этой жизни, кроме, разумееется, самадхи и Мокши.

🕉Из сатсанга Шри Гуру Свами Вишнудевананда Гири
Шри Ауробиндо
Эссе о Гите.

Глава 6. Человек и жизненная борьба.
(окончание главы)

Арджуна – это кшатрий, раджасический человек, подчиняющий свои раджасические действия высокому саттвическому идеалу. Он выходит на это эпическое сражение в предвкушении битвы, как на «праздник войны» (1.22 – прим. пер.), но с гордой уверенностью в правоте своего дела; он мчится на стремительной колеснице, разрывая сердца врагов победным рёвом своей боевой раковины (1.14, 15, 19 – прим. пер.); он хочет взглянуть на этих царей мира (1.22-23 – прим. пер.), выступающих против него за неправое дело, стремящихся сделать здесь нормой жизни презрение к закону, справедливости и истине, сменив их на своекорыстие и высокомерный эгоизм. Когда эта уверенность в нём разрушается и он оказывается выбитым из привычной колеи, а ментальная основа жизни уходит у него из-под ног (1.27, 45 – прим. пер.), в его раджасическом существе вскипает тамас, а с ним – реакция изумления, печали, ужаса, смятения, уныния, недоумения и глубокий разлад рассудка с самим собой; он теряет присутствие духа, впадая в невежество и инерцию. Именно поэтому он решает отречься [от жизни и действий]. Лучше быть нищим и жить подаянием, чем такая дхарма кшатрия (2.5 – прим. пер.); чем битва и действия, ведущие к повальной резне; чем закон, согласно которому господство, слава и власть достигаются лишь разрушением и кровопролитием; чем вкушение обагрённых кровью наслаждений; чем защита справедливости и права средствами, не совместимыми с понятием о праве и справедливости; чем утверждение общественного закона посредством войны, чей ход и итог разрушают все устои общества.

Sannyāsa – это отречение от жизни и действий и от трёх гун Природы, но решение принять её определяется той или иной гуной. Это может быть тамасический импульс – отречение из бессилия, страха, неприятия, отвращения, ощущения ужаса от мира и жизни; или импульс может быть раджасическим, но с тамасическим оттенком – усталость от борьбы, печаль, разочарование, нежелание участвовать в этой бессмысленной суете со всеми её страданиями и вечной неудовлетворённостью. Или же это может быть раджасический, но облагороженный саттвой импульс – стремление достичь чего-то, превосходящего все блага жизни, обрести высшее состояние, подчинить саму жизнь внутренней силе, что дерзает разорвать все путы и выйти за все пределы. Наконец, это может быть саттвическое отречение – интеллектуальное восприятие тщеты жизни и отсутствия сколь-нибудь реальной цели или оправдания этого мироздания и его вечного коловращения, или же духовное восприятие Вневременного, Бесконечного, Безмолвного, безымянного и не имеющего формы Покоя по ту сторону нашего бытия. Отречение Арджуны – это тамасический уход от действий саттвически-раджасического человека. Учитель мог бы поддержать такое отречение и воспользоваться им как чёрным входом в чистую и безмятежную аскетическую жизнь; или же, немедля очистив его от чужеродных элементов, возвысить его до разреженных высот саттвического отречения. Но он не делает ни того, ни другого. Он не одобряет тамасический уход от действий и стремление Арджуны к отречению и предписывает ему продолжать действия, столь же жестокие и страшные, что и прежде, но указывает ученику на отречение иного рода, внутреннее отречение, истинное разрешение его кризиса, посредством которого он сможет реализовать превосходство души над мировой Природой, души, действующей в мире в состоянии покоя и самообладания. Не физическая, а внутренняя аскеза – вот в чём смысл учения Гиты.

Отрывок из 6-й главы ("Человек и жизненная борьба") "Эссе о Гите" Шри Ауробиндо (перевод: А. Шевченко, И. Пущин).

Современная идея участия каждого человека во всех основных сферах общественной деятельности имеет свои преимущества: она делает общество более сплочённым и монолитным, общественную жизнь – более разнообразной и насыщенной, а развитие человека – более равномерным и всесторонним в сравнении с бесконечными [социальными] барьерами, чрезмерной специализацией, сужением и противоестественным ограничением человеческой жизни, к которым в конечном счете привела индийская система [четырёх варн]. Но у неё [современной идеи] есть и свои недостатки, и слишком формальное её применение привело кое-где к гротескным, нелепым и пагубным последствиям. Достаточно взглянуть на современные войны. Из-за всеобщей воинской повинности, когда каждый обязан защищать с оружием в руках общество, в котором он живёт и преуспевает, всё мужское население нации посылается на кровавую бойню, в окопы, обрекается на гибель и убийство. Мыслители, художники, философы, священники, торговцы, ремесленники – все они отрываются от своих естественных занятий, вся жизнь общества парализуется, разум и совесть попираются, когда служитель культа, получающий жалование от государства и призванный в силу своей профессии проповедовать мир и любовь, вынужден предать свои убеждения и стать убийцей своих ближних! Не только человеческие совесть и естество попираются деспотизмом милитаристского государства – система национальной обороны, доведённая в своём безумии до крайности, может легко поставить нацию на грань самоубийства* (* работа была написана в 1916-18 гг., задолго до 2-й мировой войны).


Главной целью индийской цивилизации, напротив, стало уменьшение вероятности войны и связанных с нею бедствий. С этой целью была ограничена воинская повинность; она охватывала людей, само происхождение, склад и традиционное воспитание которых прочили им военную стезю и для которых военная служба была естественным путём их самосовершенствования. Принятый в их среде культ мужества, дисциплинированной силы, неизменной готовности прийти на помощь, рыцарского кодекса чести и благородства способствовал росту и раскрытию души; жизнь воина, озарённая светом высокого идеала, стала полем развития этих качеств. Остальная часть общества была во всех смыслах избавлена от убийств и насилия: обычная жизнь и деятельность людей, насколько возможно, не затрагивались [военными действиями], а для проявления воинственных и разрушительных энергий человеческой природы отводилось поле, ограниченное соответствующими законами, призванными свести к минимуму ущерб, который война наносит жизни нации. С другой стороны, война оказалась подчинена высоким этическим идеалам и всем законам человечности и рыцарства, призванным облагораживать и возвышать участников военного конфликта, а не доводить их до скотского состояния. Следует помнить, что в Гите речь идёт именно о такой войне и таких условиях: война считалась неотъемлемой частью человеческой жизни, но была настолько ограничена и подчинена разным условиям и правилам, что служила, подобно другим занятиям, нравственному и духовному развитию, в чём люди того времени видели истинный смысл жизни. Такая война была разрушительна в смысле определённого ущерба телесной жизни людей, однако способствовала внутреннему развитию и нравственному возвышению всего народа. То, что войны прошлого, подчинённые высокому идеалу, способствовали такому возвышению, равно как и развитию рыцарского духа и благородства, как, например, в индийском идеале кшатрия или японском идеале самурая, могут отрицать лишь фанатичные пацифисты. Вполне возможно, что, выполнив своё назначение, войны исчезнут с лица Земли; ведь если они попытаются пережить отпущенный им срок, то утратят всякую пользу, выродившись в бессмысленную жестокость и насилие и, лишённые своего идеала и созидательного смысла, будут отвергнуты прогрессивным умом человечества. В то же время любой сколько-нибудь разумный взгляд на эволюцию человечества должен признать [важную] роль в ней прошлых войн.

Конечные цели жизни суть цели духовные, и только при полном свете освобожденного «я» и духа она может достичь их. Этот полный свет не есть интеллект или логический разум, но знание, открывающееся благодаря внутреннему единению и отождествлению с миром, — знание, которое есть свет, внутренне присущий полностью развившемуся духовному сознанию; этому совершенному постижению предшествует интуитивное знание, проистекающее из сокровенного единства бытия и достижимое благодаря тесному внутреннему соприкосновению с сутью вещей и живых существ. Жизнь стремится к самопознанию; она может прийти к нему только через свет духа. Она стремится к светоносному водительству и господству над собственными своими силами; и только когда она открывает в себе это внутреннее «я» и дух и вершит свой путь при его помощи или под его началом, тогда она может обрести просвещенную волю, в которой нуждается, и безошибочное водительство. Ибо только таким образом слепая уверенность инстинктов, а также спекулятивные гипотезы и теории разума и его уверенность, основанная на экспериментах и логических выводах, могут быть замещены зрячей духовной уверенностью.

Шри Ауробиндо. Человеческий цикл

Это восприятие, ощущение более великой Силы, находящейся в нас или над нами и направляющей все наши действия, – не галлюцинация и не одержимость манией величия. Те, кто чувствуют и видят подобным образом, обладают более широким видением по сравнению с обычными людьми; они уже вышли за пределы ограничений физического ума, но еще не обрели полного видения или непосредственного духовного восприятия. Ибо, поскольку они не обладают ясным умом и не осознают свою душу и пробуждены в основном в витальных частях своего существа, а не в духовной субстанции своего истинного «Я», они не могут быть сознательными инструментами Божественного или встретиться лицом к лицу со своим Владыкой, но используются через свою несовершенную и склонную к ошибкам и заблуждениям природу. Божественное для них – это, в лучшем случае, некая Судьба или космическая Сила, либо они этим именем называют какое-то ограниченное Божество, либо, еще хуже, титаническое или демоническое Могущество, которое скрывает его. Даже некоторые основатели религий в качестве верховного Бога воздвигли образ Божества определенной секты или нации или призывали поклоняться некой страшной и безжалостной Силе, или Нумену саттвической любви, праведности и милосердия и, судя по всему, так и не смогли увидеть Единого и Вечного. Божественное соглашается принять тот образ, который они создают, и с помощью этого посредника совершает в них свою работу, но поскольку эта единая Сила воспринимается ими и действует в их несовершенной природе более интенсивно, чем в других, то и мотивирующий принцип эгоизма также может быть в них сильнее, чем в других людях. Они по-прежнему находятся в плену возвеличенного раджасического или саттвического эго, которое стоит между ними и целостной Истиной. Но даже это – уже что-то, некое начало, хотя и далекое от чистого и совершенного восприятия истинной реальности. Гораздо худшая участь ожидает тех, кто в какой-то степени превзошел свои человеческие ограничения, но не обладает при этом ни чистотой, ни знанием. Ибо они тоже могут стать инструментами, но отнюдь не Божественного; слишком часто, используя его имя, они, сами того не ведая, служат Силам Тьмы – его ложным Обличьям и темным Противникам.

Шри Ауробиндо. Синтез Йоги

Если эгоизм работника исчезает, то его может сменить эгоизм инструмента или же помочь ему продлить свое существование в ином обличье. Мировая история изобилует примерами такого рода эгоизма, и он может захватывать человека еще больше и быть еще сильнее выражен, чем любой другой; та же опасность существует и в йоге. Человек становится лидером или известной личностью в более или менее широком круге людей и ощущает, что он полон силы, которая, как он знает, превосходит силу его собственного эго; он может осознавать, что через него действует сама Судьба или же таинственная и непостижимая Воля или что внутри него сияет великий Свет. Благодаря своим идеям, действиям и творческому гению ему удается добиться выдающихся результатов. Он либо разрушает некую грандиозную преграду, открывая человечеству путь для дальнейшего развития, либо созидает нечто великое, что может на какое-то время служить людям местом отдыха. Он становится карающим бичом или же носителем света и исцеления, творцом красоты или вестником знания. И даже если его деятельность и ее результаты не столь велики и значимы, у него тем не менее присутствует ясное ощущение того, что он является орудием, избранным для осуществления определенной миссии или работы. Люди, имеющие такое предназначение или обладающие такими способностями, легко начинают верить и говорить о том, что они – всего лишь орудия в руках Бога или Судьбы; но мы можем заметить, что даже в самих их словах присутствует, хотя и скрыто, еще больший эгоизм по сравнению с тем, на который осмеливаются притязать или который в состоянии вместить в себя обычные люди. И часто такого рода лидеры говорят о Боге только лишь для того, чтобы воздвигнуть его образ, который в действительности является не чем иным, как гигантской тенью их самих или их собственной природы, обожествленной Сущностью их собственного типа воли, мысли, силы и качеств, питающей их эго. Этот возвеличенный образ их собственного эго является тем Владыкой, которому они служат. В йоге подобное очень часто случается с теми, кто обладает сильной, но грубой и незрелой витальной природой или умом, который слишком легко приходит в состояние восторженного возбуждения, когда амбиции, гордыня или жажда величия примешиваются к духовному поиску и пятнают его изначальную чистоту; возвеличенное эго встает между ними и их истинным существом и использует в собственных целях силу, исходящую от того более великого, божественного или небожественного Могущества, которое действует через них и смутно или ясно осознается ими. Для того чтобы освободиться от эго, недостаточно интеллектуально воспринимать или витально чувствовать Силу, превосходящую нашу собственную, или ощущать, что она движет нами.

Шри Ауробиндо. Синтез Йоги

Бессознательное — если оно действительно маска — не является застывшей маской Духа; на развивающуюся жизнь и душу оно накладывает закон трудного становления. Жизнь и сознание — не меньше, чем Материя — в момент своего появления подчиняются закону изначальной раздробленности. Физически жизнь формируется вокруг плазмы, клетки, психологически — вокруг малого обособленного, фрагментарного эго. Само сознание в своих первых слабых проявлениях должно сосредоточиваться в жалкой поверхностной форме и прятать за покровом этого ограниченного поверхностного существования глубину и бесконечность своей собственной природы. Оно должно медленно развиваться в пределах такой внешней ограниченности до тех пор, пока не будет готово разрушить скорлупу, отделяющую жалкое внешнее выражение нашего существа, которое мы принимаем за целое, от сокровенного «я» внутри нас. Даже духовное существо, похоже, подчиняется этому закону изначальной раздробленности и проявляется как часть целого, как искра духа, которая в своем развитии преращается в обладающую индивидуальностью душу. И на эту скрытую искру души, на это малое эго, на это фрагментарное сознание возложена задача противостоять силам вселенной, бороться с ними, взаимодействовать со всем, что кажется ему отличным от него самого, расширяться и обретать силу под давлением внутренней и внешней Природы до тех пор, пока оно не станет единым со всем существованием. Оно должно расти познавая себя и мир; устремиться вовнутрь и открыть, что оно является духовным существом; устремиться вовне и открыть свою, еще более широкую истину, заключающуюся в том, что оно является космическим Индивидом; выйти за свои пределы, познать некое высочайшее Существование, Сознание и Блаженство бытия и пребывать в нем. Для выполнения этой необъятной задачи эго имеет в своем распоряжении лишь орудия своего изначального Неведения. Ограниченность человеческого существа является причиной всех трудностей, дисгармонии, борьбы, противоречий, которые омрачают жизнь. Ограниченность его сознания, не способного управлять универсальной Энергией или воспринимать ее в процессе взаимодействия, является причиной всех его страданий, боли и печали. Ограниченная сила его сознания, выражающаяся в непросвещенной воле, не способной постичь верный закон жизни и деятельности и следовать этому закону, является причиной всех его заблуждений, прегрешений и пороков. На самом деле нет другой причины; ибо все прочие видимые причины сами являются сопутствующими обстоятельствами и последствиями этого первородного греха человеческого существа. Только когда оно возвысится, выйдет за пределы этого ограниченного, обособленного сознания и обретет целостность освобожденного духа, оно сможет избавиться от последствий своего изначального пребывания в Бессознательном.

Шри Ауробиндо. Человеческий цикл

Источник эго в том, что, хотя благодаря Его двойной силе Видьи и Авидьи Дух одновременно пребывает как в сознании множественности и относительности, так и в сознании единства и тождества, не будучи, следовательно, связанным Неведением, в уме Он, однако, может отождествлять Себя с объектом в движении, причем без остатка, внешне как будто исключая Знание, которое остается в глубине, скрытое за покровом ментального сознания. Таким образом, движение Ума в Природе может мыслить объект как реальность, а Пребывающего в нем как ограниченного и обусловленного видимыми обличьями объекта. Он мыслит объект не как вселенную в одном из ее внешних проявлений, но как отдельную сущность, выделенную из Космоса и отличную в своем бытии от всего остального в нем. Аналогичным образом он мыслит и Пребывающего в объекте. Это и есть иллюзия неведения, искажающая все вещи. Иллюзия называется аханкара (ahaṁkāra), изолирующее чувство эго, которое заставляет каждое существо мыслить себя как независимую личность.

Результатом данного отделения оказывается неспособность обрести гармонию и единство со вселенной и, как следствие, неспособность обладать и наслаждаться ею. Однако желание обладать и наслаждаться является основным импульсом Эго, которое смутно осознает свою изначальную божественность, хотя в силу ограничений, порожденных его относительностью, не в состоянии реализовать свое истинное существование. Результат – разлад между ним и другими, умственное и физическое страдание, чувство слабости и бессилия, ощущение неуверенности ни в чем, напряжение сил в страстях и желании самореализации, мучительное отступление с истощенными силами или в разочаровании к смерти и распаду.

Желание – знак зависимости, сопровождающейся разладом и страданием. Тот, кто свободен, един и обладает подлинной властью, не имеет желаний, но содержит все в себе самом, всем владеет и наслаждается.

Шри Ауробиндо. Иша Упанишада

В основе любого действия, осуществляемого в условиях Неведения, лежит эгоизм, и нет ничего более трудного для нас, чем избавление от эгоизма, пока мы еще привязаны к собственной личности и продолжаем действовать, пользуясь полусилой и полусветом нашей несовершенной природы. Легче задушить эго, отвергая всякое побуждение к действию, или уничтожить его, подавляя всякое проявление индивидуальности. Легче превзойти эго, найдя забвение в трансе покоя или погрузившись в экстаз божественной Любви. Но перед нами стоит более трудная задача – мы должны освободить в себе истинную Личность и достичь божественной зрелости, которая позволит нам стать чистыми сосудами божественной силы и совершенными инструментами божественного действия. Нужно с твердой решимостью шаг за шагом пройти весь путь; нужно встретиться лицом к лицу с каждой трудностью и каждую преодолеть. Только Божественная Мудрость, Божественная Сила может совершить это для нас, и она сделает всё, если мы предадимся ей с полной верой и будем следовать ей, соглашаясь с ее действиями с непоколебимой смелостью и терпением.

Шри Ауробиндо. Синтез Йоги